Надежда на прошлое, или Дао постапокалипсиса (СИ)

  - Проклят, будь ты проклят, - со страстным гневом зашептал Ялагай, - против старосты нашего идти! Будь ты проклят!

  Главный помощник налил вина. До самых краев. Две женщины подошли к соперникам и бросили в кружку по крупице земли, взятой с места, где был сожжен прадед Олег.

  - Что ж, Юл, сын Каена, пей первый, - сказал староста, зло сощурившись, - и смотри не захмелей с непривычки. Впрочем, ты уже опьянен гордыней!

  Юл взял у Темера-старшего кружку, приложился к ней, попробовав вино на вкус, а затем выпил ровно половину и отдал ее Имэну. Староста допил вино. Люди затихли, посматривая в небо и по сторонам. Они ожидали знака, который якобы должен явить миру новый порядок. Прошла минута, за ней потянулась вторая, за ней - третья, но ничего не происходило. Вообще ничего.

  Подождав еще какое-то время, староста победно улыбнулся:

  - Но вот и все, Юл, сын Каена! Вот и все! Все будет по-старому, по заветам предков!

  Староста засмеялся и следом за ним захихикал противным смешком помощник Ялагай.

  - Проклят, будь ты проклят, сопляк! - скороговоркой произнес он.

  Вдруг смех старосты оборвался надрывным кашлем. Имэн, выпучив глаза, схватился за горло, принялся раздирать его. Пошатнувшись, он сделал шаг в сторону Юла, попытался что-то сказать, но изо рта вместо слов плеснула багровая струйка. Кровь умирающего старика окропила грудь парня, самая большая капля попала точно в середину клейма. Младший правнук даже не шелохнулся, он смотрел, не мигая, в глаза старосте. Имэн, хрипя и разрывая кожу на горле, повалился на землю, несколько раз дернулся и затих. Глаза его, мгновенно остекленевшие, с незримым ужасом уставились в небо.

  Над холмом воцарилось гробовое молчание.

  - Знак был явлен! - громогласно провозгласил Юл. - Мы пили из одной чаши одно и то же вино! Но я жив, а староста Имэн пал! Это и есть воля Божьей Четверицы! Староста нарушил законы предков и ушел сквозь Океан Беспамятства во Внутренний Свет. Несмотря ни на что, мы должны почтить его память. Завтра он будет похоронен со всеми почестями. Завтра наступит новая эра! А сейчас я и моя жена пойдем в дом последнего предка. Весь остаток дня и следующую ночь мы должны находиться там в скорбном уединении!

  Юл, подобрав кружку, твердой походкой зашагал прочь с холма. Хона последовала за ним. Люди, молчаливые и потрясенные, безропотно уступали дорогу юной паре, излучающей невидимое и невиданное доселе могущество. Божья Четверица явно и грозно проявила себя, указав на избранность паренька. Ведь не зря же в свое время его забрал в ученики последний предок! Мудрый столетний старик узрел тайную печать силы на теле мальчика, которая в заветный час выступила на груди юноши в виде клейма. Они, Юл и Хона, были воплощениями двух великих космических сил: Анимуса и Анимы, и теперь шли к месту, где был зачат видимый мир, к центру вселенной, к дому прадеда Олега.

  Люди видели лишь то, что хотели видеть. Приумножающий знание, приумножает скорбь, и люди не желали скорбеть. Люди объясняли непостижимое так, чтобы не напрягать мозги. Люди хотели простоты и понятности. Юл и его жена-чужачка имеют связь с Божьей Четверицей и, значит, пускай вся ответственность ляжет на их плечи. Люди чувствовали облегчение, что ни в чем не будут виноваты, и на все воля высших сил. Но, главное, люди не знали, каково сейчас было младшему правнуку.

  Парню стоило огромного труда идти твердо и ровно. Яд, нанесенный на внутреннюю поверхность кружки, смешавшись с вином, стал смертельным и убил старосту. Перед самым началом Схода Юл съел противоядие, но стопроцентной гарантии на успех не имелось. Никто и никогда не принимал противоядие вкупе с алкоголем.

  Когда парень прошел половину пути, на его лбу выступили крупные капли холодного пота. Юл приостановился. Он не мог обернуться, он был уверен, что за ним наблюдают с холма.

  - Хона, - сказал он, еле ворочая языком, - возьми меня под руку. Пожалуйста, возьми меня под руку и пойдем. Пойдем, будто так и задумано, идти вместе.

  Байкерша прижалась к мужу, и они зашагали дальше, к спасительному дому, что скроет их от любопытных глаз. Младшего правнука мутило, тошнота подступала к горлу, в коленях ощущалась слабость, но он продолжал идти твердой походкой. По возможности твердой.

  Не помня себя, Юл дошел до дома на ватных ногах.

  - Защелка, - пролепетал он, - защелка... открой ее...

  Хона быстро и послушно исполнила сказанное. Отворив дверь, Юл ввалился в коридор.

  - Закрой... на запор, - промолвил он, превозмогая себя, - нас не должны увидеть...

  Байкерша закрыла дверь. Юл тут же рухнул на колени, и его вырвало. Он начал медленно подниматься по стенке. Оскользнувшись, упал. Парня вновь стошнило. Хона, подскочив к мужу, помогла ему вставь.

  - В спальню... - безвольно произнес младший правнук, - по коридору налево...

  Упав на кровать, Юл мученически посмотрел на жену, она виделась в багровом тумане. Всю комнату, всю вселенную застлала полупрозрачная пелена цвета свежей крови.

  - Хона... если я умру... уходи отсюда... уходи в Творцово... в деревню у реки... там ты проживешь год и вернешься в становища...