Надежда после жизни

– Знаю, что мой отец не святой. Но он никогда не был причастен к убийству людей. Никогда!

– Врешь. И я знаю это. Вопрос лишь в том, знаешь ли ты это?

Мне нельзя плакать. Нельзя. Но слезы предательски подступают к глазам, соперничая с комом в горле.

– Ты говоришь загадками. Объясни.

– Я ничего не должна тебе объяснять!

Мне надоедает спорить. Я бросаюсь вперед.

Неожиданно, но парень ловко реагирует и блокирует удар.

Мы вступаем в схватку. Ваза с искусственными цветами падает на пол и вдребезги разлетается на мелкие осколки. Нож отлетает в дальний угол; он выбивается у меня из рук.

Я нападаю. Но Робин лишь блокирует удары. Не стремится нанести ответ мне.

– Зря ты не отвечаешь, – отправляю я прямой удар в челюсть. Он попадает прямо в цель. – Я убью тебя!

– Ты так ненавидишь меня. Это немного обескураживает.

– Ты – сын того, до которого я доберусь позже!

Робин кидает в меня подушку. Обзор теряется. Меня тут же валят на пол, прижимая к полу. Прямо рядом с ножом, который покоится на полу под шторами. Парень еще этого не видит. Но мне неважно.

Он сидит на мне сверху, прижимая мои руки своими к полу. У него разбит нос и губа. На скуле ссадина. Все руки покрыты мелкой россыпью царапин от моих ногтей.

– Ты – ненормальная. Откуда у девушки такая сила?! Ты же не больше, чем птичка-колибри! Твоя ненависть… она сожрет тебя также как сожрала моего отца. Не надо!

– Ты хочешь лишь спасти себя! – отвечаю ему я.

– И это тоже, но еще я хочу спасти дуру, что хочет поломать себе жизнь. Думаешь, если ты меня убьешь, то выйдешь отсюда незамеченной и сможешь жить среди людей как ни в чем не бывало?! А?! Ответь!

– Мне этого не нужно!

– А что тебе тогда нужно? Жить изгоем, животным… Как когда-то жили убийцы-хладные?!

Он произносит эти роковые слова. Во мне закипает злость, мешаясь с моей кровью. Сталь появляется в голосе, а руки отрываются от пола, сбрасывая руки Робина.

– Твои глаза…! – ужасается он. – Они – жидкий металл! Они изменились. Ты…?!

– Я – хладная!

Робин упускает момент наблюдения за мной. Мне этого хватает, чтобы схватить нож. Он оказывается в ту же секунду в боку у парня.

Из его легких выбивается весь воздух. Глаза округляются.

– Ты… ты… – с хрипом пытается говорить он, глядя на меня. Такое ощущение, что он узнал меня. – Вивиан… – произносит имя моей матери он прежде, чем заваливается на бок, прижимая руку к кровоточащей ране. Лужа крови медленно, но растекается под ним. – Уходи! Беги отсюда! – хрипит он. Его последние слова и он проваливается в беспамятство.

Я встаю на ноги и нож со звонким стуком падает на пол. Он весь в крови.

Делаю шаг по направлению к двери. Но шаги даются мне с большим трудом. Я слышу, что парень еще дышит. Тяжело, но дышит. Рука в его крови. Красной, липкой и такой теплой.

Еще минуту и я уйду отсюда навсегда. Моя рука уже касается дверной ручки, оставляя кровавый отпечаток на ней. Я вижу его. Мне становится плохо.

Кем я стала?!

Неужели, ради такой меня мама жертвовала собой?!

Я не могу убить человека, который ни в чем неповинен. Нет! Только не так!

Я неправильно выбрала цель.

Моя цель не сын, а отец.

Ксандер.

Резко оборачиваюсь назад и вижу Робина, что едва жив. Его дыхание все короче и прерывистее. Он долго не протянет без помощи. И это все моя вина.

Пусть все катится к чертям, но я помогу ему. Моя рука сжимает с силой дверную ручку.

* * *

Рана глубокая. Кровь течет не переставая. Я переворачиваю парня на спину и зажимаю порез полотенцем, что нахожу на кухне.

Как же мне ему помочь, чтобы не упечь себя в тюрьму?

– Ты же не умрешь, верно?! – в панике проговариваюсь я.

Робин приоткрывает свои глаза и шепчет:

– Я думал, что ты надеешься как раз наоборот, – шутит он в такой ситуации.

– Прощения просить не буду. Не дождешься, но помочь собираюсь. Только не знаю как.

Я могу глядеть только на его рану, что зажата моими руками. Они уже окрасились в его кровь.

– И как же ты мне собираешься помочь?

Ответа Робин уже не слышит. Он проваливается вновь в забытье. Становится хуже.

Я слышу его удары сердца. Они слабые. И вскоре прекратятся.

Я закрываю глаза. По щекам текут слезы. Это натворила я. Руки вжимаются в плоть парня еще сильнее, словно проникая.

– Я хочу, чтобы ты жил. Жил! Живи! – приказываю я ему, но Роб меня уже не слышит.

Руки нагреваются. Неужели, это все от крови?! Но нет! Это не от крови парня. Это из-за меня.

Словно пламя горит под руками. Мои руки что-то выталкивает назад из раны.

Мне остается лишь посмотреть вниз, решившись на это зрелище. Но теперь там нет ничего страшного, кроме большого кривого рубца. Он выглядит неопрятно, но прочным. Его словно чем-то прижгли. Лазером или еще чем-нибудь.

Что произошло?!

Медленно поворачиваю свои ладони. Они все еще в крови, которая запеклась на ладошках. По краям же она просто слегка густовата. Живот Робина тоже весь в кровавых разводах и выглядит устрашающе.

Я застываю, сидя на коленях перед тем, кто должен был уже умереть. Сердце практически остановилось. Но сейчас оно бьется и гонит кровь по венам вперед. Значит, он жив. Но как?!