Надежда сильнее страха (СИ)

На секунду они оставляют меня совсем одну. Вокруг меня лишь стены голубоватого, с металлическим оттенком, цвета, до омерзения стерильные, пугающие. Я закрываю глаза, не от усталости или ещё от чего-то. Просто чтобы их не видеть. Интересно, как там Рори? Наверное, так же, как и я, стоит в такой же стерильно-голубой комнате в ожидании Порции… Что в этом году задумал Цинна? И Эффи, и Китнисс, безусловно, правы, когда говорят о его невероятном таланте. Все те шесть лет, что он был стилистом на Голодных Играх, его наряды для Двенадцатого дистрикта поражали всех и вся. Поговаривали, что ему даже предлагали другие, более почётные дистрикты, но он отказался. Как говорила Эффи: «Сказал, что природа Двенадцатого и его род деятельности невероятно вдохновляют его». И действительно, в каждом его костюме огонь. К сожалению, не всегда это пламя удаётся зажечь и в самих трибутах… В последнее время он немного отошёл от «огненной» тематики — стал использовать в костюмах элементы из природы нашего дистрикта. Например, в том году чёрные одеяния наших представителей, местами мерцающие, точно раскалённые угли, были дополнены засохшими ветвями деревьев, цветов, покрытых слоем копоти и гари. А что он придумает для меня?

Мне отчего-то кажется, что он хочет сделать из меня продолжение сестры. Наверняка облачит во что-либо чёрное, испепеляющее и горящее сильнее адского пламени. Вдруг я слышу, как открывается дверь, и вижу его, Цинну. Кто-то, а он, наверное, никогда не изменится. Короткие тёмные волосы, простая, даже совсем необычная для Капитолия, одежда. Те же зелёные глаза и золотистая подводка вокруг них.

— Здравствуй, Прим, — наконец он обращается ко мне. — Ты ведь не против, если я тебя так буду называть?

— Нет, — качаю головой я. Цинна, Цинна. Он, фактически, старый знакомый. Даже, можно сказать, в какой-то степени друг семьи. Во время Голодных Игр он единственный, кто может придать сил Питу и Китнисс, дома — единственный, с кем моя сестра иногда может поговорить по телефону. У них есть небольшой секрет. Принято, что у каждого победителя есть какой-то талант. О нём рассказывают во время Тура, упоминают в интервью… С Питом всё было просто — он настоящий художник. А вот Китнисс… У Китнисс просто волшебный голос, но представить её поющей для капитолийцев можно только в страшном сне, поэтому пришлось что-то выдумывать. И теперь она «неожиданно» открыла в себе талант к моделированию одежды. Точнее, открыл его в себе Цинна и довольно давно. Ну, а сестра как может расписывает, как она долго придумывала все эти сочетания да узоры. Стилист обходит вокруг меня, осматривая, то с чем ему придётся работать. Временами я слышу его тихие вздохи. Я прекрасно знаю, как он относится к Китнисс, поэтому, понятное дело, он будет всячески стараться помочь мне. Цинна возвращается на прежнее место и произносит:

— Одевайся и иди за мной.

Я накидываю халат и прохожу в следующую комнату. Голова немного кружится, ладони едва заметно дрожат от волнения. Внутри борется столько чувств… Страх, смущение, любопытство и…

Надежда.

========== Глава 7 ==========

Обед, который меня уже ждал в соседней комнате, мы провели в молчании. Цинна лишь изредка, точно украдкой, посматривал на меня и что-то стремительно зарисовывал в блокноте. Странно, Китнисс не рассказывала о том, что он творит «на ходу». Стилист замечает мой настороженный взгляд и, едва оторвав взгляд от бумаги, отвечает на мой немой вопрос:

— Сейчас я создаю твой наряд для интервью. Ты ведь не против? — я лишь мотаю головой. Изысканная капитолийская еда мне кажется совершенно лишенной какого-либо вкуса: кажется, у меня опять начинают трястись руки, да и в голове каша…

В комнате опять воцаряется молчание. Только слышно как бегает по бумаге карандаш. Наконец, Цинна заканчивает с рисованием и откладывает блокнот в сторону.

— Скажите, — начинаю я, но вдруг увидев взгляд стилиста, поправляюсь. — Скажи, а какой примерно у меня будет наряд? Ну, чтобы я была… готова, — голос совершенно сбивается и дрожит. – Ну, там, огонь или ещё что…

— Скажи, пожалуйста, Прим, — совершенно серьёзным голосом отвечает он, — тебе известно капитолийское прозвище твоей сестры?

Я лишь вздыхаю: неужели издевается?

— Сойка-пересмешница, — полушёпотом произношу я. — Только оно не совсем, чтобы только капитолийское, — Цинна таинственно улыбается в ответ.

— Правильно. А тебе известно, что и тебе уже «кличку» подобрали? — странно, голос капитолийца совершенно безразличен и небрежен. Я бы даже сказала, что в этом слове «кличка», я услышала… пренебрежение.

— Нет, — совершенно честно отвечаю я. — И какую же? «Воробушек»? «Синичка»? — стилист едва улыбается уголками губ от этих моих вариантов.

— Я бы сказал, что оно диаметрально противоположное, — отвечает он. — Бабочка.

— Эффи! — выкрикиваю я. – Вот, вот… — я чувствую, что ещё немного и взорвусь. – Нет, ну как так можно? Точно в жизни не доверю ей никаких секретов!