Надежда сильнее страха (СИ)

Мне не хочется больше их слушать. Надоело. Ведут себя, как старики, да и только. Неужели так сложно понять и простить друг друга? Я выхожу на задний двор – там, по крайней мере, не слышно их криков. Сегодня мамы нет дома. Ушла к какому-то очередному больному. Как всегда…

Грустно так, что хочется завыть, как волк на луну.

Совсем близко доносится протяжный звук. Звук, который ни с чем не спутаешь. Волк. Откуда он здесь? Вроде бы на территорию дистрикта никак звери пробраться не могут: забор, отделяющий лес, хоть и не под напряжением, но его они опасаются. А этот волк…

Из дальнего угла двора, где хранятся дрова для топки, что-то глядит на меня. Взгляд озлобленный, дикий. Животное, почти сливающееся с темнотой, начинает рычать и наступать. Совершенно непроизвольно я выкрикиваю:

— Китнисс!

Прижимаюсь к стене как можно сильнее, до двери идти далеко — не успею. Может, он не нападёт… Волк издаёт грозный рык и набрасывается, как вдруг падает буквально в нескольких метрах от меня, со стрелой в горле.

Чуть осмелев, я оборачиваюсь и вижу нечто странное: Китнисс сидит на земле и смотрит в темноту. Глаза её полны слёз и страха, а губы шепчут одно и то же: «Рута». Её бывшая союзница, которую убили на её глазах. Она ей очень напоминала меня… Пит, склонившись над ней, гладит её по голове и пытается всячески успокоить. А у его ног лежит лук.

Всё ещё дрожа, я подхожу к ним и неуклюже падаю на колени, заливаясь слезами. Они обнимают меня, и теперь мы плачем вместе. Краем глаза я вижу звёздное небо над головой, безбрежное и глубокое, как море. И впервые за последние годы я чувствую надежду.

========== Глава 2 ==========

Лучи только что вставшего солнца скользят по ещё влажной траве. Росинки поблёскивают, напоминая собой россыпь алмазов. Леди с важным видом жуёт траву и удивлённо смотрит на меня, словно ещё не до конца проснулась и не может понять кто перед ней.

— Доброе утро, — слышу я позади меня знакомый голос. — Выгуливаешь?

— Как видишь, — отвечаю я, улыбнувшись. Это Рори Хоторн, и сегодня я его рада видеть, как никогда. Сегодня, в день очередной Жатвы.

— Волнуешься? — спрашиваю я, поглаживая козу по голове.

— Не очень, — отмахивается он. — Гейл мне запретил брать много тессеров. Говорит, что я не обязан рисковать своей жизнью. Хотя, в принципе, у нас и так сейчас дела пошли неплохо: вот, Китнисс научила меня стрелять, — улыбается он, показывая на старый сломанный лук в его руках. — Этот нашёл вчера в лесу, давно пролежал в дупле — нитки сгнили, но, думаю починить можно.

— Как твоя мама? — как бы невзначай спрашиваю я.

— Неплохо, хотя Хеймитч доставляет ей немало забот. Я, конечно, ничего не имею против него, но только, когда он трезв.

— А трезв бывает он нечасто, — заканчиваю я. — Хотя, чего его винить? Я сама вижу каждый день, что делают игры с людьми: Китнисс стала ещё более недоверчивой, Пита тоже вечно донимают кошмары…

— В этих играх победителей нет, есть только выжившие, — почти неразличимо произносит он, точно надеясь, что я не расслышу.

Но он прав. Разве можно назвать «победой» ту жизнь, которой они живут? Вряд ли Хеймитч пристрастился к спиртному по большой радости. А Китнисс и Пит? Им теперь ещё тяжелее. Каждый год смотреть, как умирают дети почти на твоих глазах, и не иметь почти никакой возможности им помочь… Даже создаётся ощущение, что всем их воспитанникам даже не дают и шанса хоть немного продержаться! В прошлом и позапрошлом году обоих трибутов зарезали у Рога Изобилия, в самом начале! До этого — чуть погодя. Одной девочке, умирающей от жажды спонсоры прислали воды, но почему-то долгожданный подарок пришёл лишь, когда отгремела пушка! А на Квартальной Бойне? В их самый первый год? Тогда по приказу Капитолия на Игры прислали трибутов в три раза больше. В три раза больше смертей! Разве это справедливо? Арена была просто невероятной: огромные часы — каждый час, новая опасность. Несколько трибутов погибло у Рога, а один до него даже не доплыл — утонул, потому что в удерживающем устройстве на его костюме оказалась маленькая дырка. Двое утонуло в кислотном болоте, оставшиеся погибли под кровавым дождём и парализующим туманом….

— Прим? Ты меня слышишь? — доносится до меня обеспокоенный голос Рори. Кажется, я долго не отзывалась. В последнее время со мной так часто происходит. Мама говорит, что от нервов. Говорит, что нужно перестать воспринимать всё так близко к сердцу. Но как ещё можно иначе? В наше-то время?

— Да, всё нормально, — выдавливаю я из себя улыбку.

— Знаешь, — на секунду он останавливается, точно хочет сказать что-то сокровенное, — ты становишься такой же, как Китнисс.

— О чём ты?

— Я и сам понять не могу, но сама посуди: во время Жатвы мало кто вспоминает о родственных связях и дружбе, а на Играх тем более. Твоя сестра была готова отдать свою жизнь вместо твоей, вместо жизней своих союзников и друзей… Помнишь, когда на площади избивали Гейла?