Надежда сильнее страха (СИ)

Сестра издаёт сдавленный крик, как только я выхожу в проход. Пит, будто не понимает, что происходит, смотрит на меня, точно не узнавая. Поднимаясь на помост, я ловлю протрезвевший взгляд Хеймитча, шепчущего мне:

— Что ты делаешь, девочка?

Эффи с трудом стоит на ногах. Она дрожащим голосом произносит глупую и совершенно бессмысленную фразу:

— Представься, пожалуйста.

Пози, уже находится внизу, рядом с другими девочками. Ей ничего не угрожает. В её глазах все ещё страх, но я вижу, как она снова шепчет мне, буквально одними губами:

— Удачи.

Теперь она мне, действительно, очень понадобится.

— Меня зовут Примроуз Эвердин, — громко и отчётливо произношу я.

Пока плачущая Эффи приближается к мальчишечьему шару, я пытаюсь отыскать в толпе маму. Мама… Что с ней теперь будет? Я нигде её не могу увидеть. Надеюсь, с ней всё в порядке…

От этих мыслей меня отвлекает писклявый голос капитолийки. Видимо, когда она волнуется, то он становится ещё тоньше. Что ж, сейчас я узнаю, кто мой брат по несчастью.

— Рори Хоторн!

Позади меня снова раздаётся сдавленный крик Китнисс. Что происходит? Я ничего толком не понимаю… Почему Рори идёт сюда? Почему он идёт сюда?!

Я и сама того не заметив, чуть ли не оказываюсь на полу. Чувствую чьи-то крепкие руки, придерживающие меня, чьё-то дыхание, наполненное запахом алкоголя… Хеймитч с сочувствием смотрит на меня. Он не знает, что эти Игры для меня были бы смертельными, даже если я не вызвалась добровольцем.

Китнисс и Пита рядом нет. Что ж, учитывая то, что произошло, неудивительно… Даже если меня здесь не было…

Я крепко сжимаю руку Рори и смотрю ему в глаза. Там нет страха — лишь боль и ненависть, не ко мне, к Капитолию…

Звучит Капитолийский гимн, и я бросаю последний взгляд на толпу. Все молчат, однако я чувствую, что для всех них эти Игры будут особенно тяжёлыми: со многими я была хорошо знакома, многим даже спасала жизни вместе с мамой…

Миротворцы хватают нас под руки и ведут в Дом Правосудия. Рассаживают в разные комнаты. Зачем? Неужели думают, что мы можем…

Я как сумасшедшая мечусь из угла в угол. Я даже не сразу понимаю, что это та самая комната, в которой мы прощались с Китнисс шесть лет назад. Тут всё так же: мягкий ковёр на полу, в котором словно тонешь, бархатный диван и кресла…

Я знала, что первой будет она. Мама смотрит на меня сначала чуть сурово, потом, как только миротворцы закрывают за ней двери, она начинает плакать. Мне с трудом удаётся её усадить на диван и более-менее успокоить.

— Пойми, я не могла иначе, — шепчу я. Она поднимает голову и произносит то, чего я никак не могла ожидать:

— Я могу гордиться своими дочерьми, — я чувствую её успокаивающие объятья, и на секунду мне кажется, что я снова маленькая девочка, которая ищет защиты у матери.

— Только не отчаивайся, прошу, — начинаю я. — Я знаю, что, скорее всего, я уже не вернусь…

— Не смей так говорить! — резко прикрикивает она. — Ты многое умеешь, то, о чём профи и не догадываются! Ты умеешь спасать людей, тогда, когда уже шансов почти нет!

— Но там мне их придётся убивать, понимаешь разницу?

— Ты прекрасно понимаешь, о чём я говорю.

Неужели она, действительно… Когда-то давно мама рассказывала мне об этом, когда учила делать непрямой массаж сердца, показывала точки на теле, от которых зависят некоторые органы… Тогда она меня очень долго учила определять их верное расположение — ведь если ошибёшься, то можно и убить.

— Я не смогу это сделать, — лишь отвечаю я, пряча глаза. Я не могу смотреть на неё. Кажется, она постарела за эти полчаса на несколько лет. Конечно же, мама хочет, чтобы я жила, но ведь я не смогу переступить через себя. Да что уж говорить, Капитолий этого просто не допустит, не позволит выжить ещё одной Эвердин.

Мама крепко обнимает меня и тихо плачет. Я боюсь того, что будет с ней, но стараюсь не думать об этом.

— Я верю, что ты сможешь, — кричит она мне на прощание, когда миротворцы буквально оттаскивают её от меня. Может, у меня есть шанс? Хотя, зачем я обманываю саму себя?

Неожиданно дверь открывается и входит тот, кого я совсем не ожидала увидеть — Гейл. Зачем он зашёл ко мне? Может, просто ошибся комнатой?

Он, молча, садится в кресло и смотрит на меня. Просто молчит, хотя какие слова тут помогут?

— Я только что от брата, — начинает он. В его хриплом голосе слышится нечто, что я прежде никогда не замечала — страх. — Он мне всё рассказал.

— Даже если я не вызвалась добровольцем, эти Игры для меня стали бы кошмаром, — мысль, тревожащая меня с того момента, как Эффи назвала имя Рори, сама собой срывается с языка. Я и сама не замечаю, как начинаю плакать, а Гейл — пытаться меня успокоить.

— Я навсегда твой должник, — шепчет он. — Если бы не ты — Пози погибла. Ты спасла её.

— И заживо похоронила себя, — срывается у меня с языка.

— Никогда не недооценивай противника. Может, получится?

— Они этого не допустят, — резко заявляю я. — Да и какая это может быть победа, если он — погибнет? Выжить вдвоём нам не удастся.

Гейл молчит. Он и сам всё это прекрасно знает.

— Позаботься о маме, — говорю я ему на прощанье.