Надежда сильнее страха (СИ)

— Ну, мы уже сняли тут достаточно, — вмешивается Плутарх. Видно, что и ему тут тоже находиться неприятно. — Пойдёмте на улицу. Может, получится ещё что-то отснять.

Однако больше ничего снять не получается. Всем на телебраслеты пришло сообщение о том, что погода скоро сильно испортится и приказ о возвращении в Тринадцатый.

***

По дороге особо не разговариваем. Китнисс, убаюканная дождём за окном, спит на плече Пита. Мы сидим в тишине, пока до нас не доносится тихий разговор Тринадцатых. Они что-то говорят о войне и убийствах. Я стараюсь не вслушиваться в их разговор. И без того день был переполнен всем этим.

— Нет, надо что-то с этим делать, — доносится голос Рори. — И как можно скорее.

— И что ты предлагаешь? — отвечаю я. — Ответить им тем же?

— В таком деле не до милосердия. Нужно отвечать жёстко. Они не пожалели детей, наших родных, друзей! — я вроде и понимаю, что всё то, о чём он говорит — верно, но и в тоже время мысль о войне в настоящем смысле убивает меня.

— Но ты же прекрасно понимаешь, что не все они — аморальные существа. Они такие же люди, как и мы.

— Постой, ты что, их защищаешь? — Рори смотрит на меня с недоумением.

— Так. Начнём с начала. Ты хочешь стереть Капитолий с лица земли. Но вот все ли капитолийцы — плохие?

— Да что за вопросы у тебя? Это из-за них каждый год умирают сотни людей. Из-за них появились эти дурацкие Игры!

— Но вот Эффи, Цинна, Порция. Они все капитолийцы. И что — они тоже во всём этом виноваты?

— Они наши друзья. Они нам помогают. Это разные вещи.

— А откуда ты знаешь сколько таких же Эффи и Цинн ещё в Капитолии?

— И что ты предлагаешь? Зайти к каждому в дом, спросить: «Вы с нами или против нас?», а потом идти маленькой разноцветной армией штурмовать дворец Сноу? Тем более что тот, кто захочет помочь — сам придёт и поможет. Ну, или спрячется куда подальше, чтобы не задели.

— Просто… Я и сама не знаю. Такое ощущение, что-то, что ты предлагаешь — правильно, и неправильно одновременно.

— Ладно, допустим с мирным населением я погорячился. Кто их знает. Мало ли, раз уж так часто говорят обо всей этой оппозиции в Капитолии — кто их поймёт. Но миротворцы. Извини, ты сама видела, что они творят. Даже если среди них и встречаются такие, как Эртер, — вероятность того, что военные, тем более такие, поднимут бунт и перейдут на нашу сторону, уж слишком мала.

— Да, — я киваю. У меня ещё есть, что сказать, но я сдерживаюсь. Я не хочу ссориться. Тем более, я и сама не особо понимаю, что же мне так не нравится. Может, мысль о том, что каждый из них — не просто болванка, которой приказали делать что-то, но и чей-то муж, сын или дочь…

— Прости за этот дурацкий разговор, — бормочу я. — Просто после всего этого… В голове бардак.

— Всё нормально, — доносится с соседнего кресла. Голос Рори абсолютно нейтральный. Не нравится мне это.

Я бросаю взгляд в иллюминатор. Кругом только верхушки деревьев. После нескольких часов в мёртвом дистрикте и сама себя чувствуешь мёртвой. Придуманной. Просто делающей, что велят. Мысли совершенно несвязанные, глупые. Я стараюсь ни о чём таком не думать, но перед глазами возникают картины сегодняшнего дня: тот ребёнок, разрушенный дом Рори, Луговина, усыпанная костями… И точно фоном вспоминается та фраза из ролика: «Мы вырвались из пекла».

Мы вырвались. Но живыми ли?

========== Глава 27 ==========

Вокруг лишь непроглядная темнота. По спине пробегает дрожь. Я бреду куда-то, не разбирая дороги. Чернота кажется настолько тягучей, словно смола. Из-за этого становится тяжело дышать. Я мало что осознаю, но в голове маячит одна-единственная мысль: «Беги!». Бежать я толком не могу, приходится идти на ощупь.

Спустя какое-то время глаза более-менее привыкают к темноте. Я даже начинаю различать силуэты деревьев и кустов. Я стараюсь идти как можно тише. Кто знает, кто может искать меня в этом мраке. Кандидатов много.

Где-то позади раздаётся шорох листьев. Я различаю силуэт, вышедший на небольшую поляну, прямо передо мной. Облака на небе расступаются, и тусклый лунный свет освещает лицо, стоящего передо мной человека. Впрочем, лицом это назвать почти невозможно. В лунном свете поблёскивают осколки раздробленного черепа, тонущие в тёмной красной жиже. На меня одиноко смотрит один глаз, буквально светящийся в темноте.

— Остин, — шепчу я.

Осколки несколько сдвигаются, отчего мне начинает казаться, что он улыбается. Я вскрикиваю и убегаю куда-то в темноту. Где-то позади доносятся булькающие звуки, отдалённо напоминающие смех.

— Куда-то спешишь? — с хрипом набрасывается на меня кто-то, сбивая с ног и принимаясь душить. Лунный свет слегка освещает лицо нападающего, а точнее нападающей. Всё лицо изрезанно, засохшая кровь коркой покрывает почти всё лицо, кроме мест, рассечённых шрамами.