Надежда смертника

– Конечно, живой. Вам обоим нужно показаться врачу. Идем, поможем ему встать.

Сви заколебался. Я потянул его за руку, и он как-то неуверенно побрел за мной следом. Мы помогли Джэгу сначала сесть, а потом и встать.

– Может, ты знаешь? – обратился я к Джэгу. – Две ночи тому назад сюда из башни выбежал мальчик. Я его ищу.

– Не. – Джэг переминался с ноги на ногу, не поднимая глаз от разбитого тротуара. – Пойду я.

– Скажи, – не выдержал Сви. – Может, это Пууков? Забыл? У верхнего наши ножи!

Джэг широко раскрыл глаза:

– Так ты за этим парнем? Больше тебя? Нюнит?

Наверняка Джаред!

– Светлые волосы, примерно вот такого роста…

Сви переглянулся с Джэгом:

– Про укрытие базара не будет. Мы обещали Пууку.

Их манера говорить сводила меня с ума.

– ХВАТИТ! – Я сжал кулаки.

– Лады, верхний. – Он бочком-бочком двигался к двери.

– Где Джаред?

– Где Пуук, – буркнул Сви.

– Что это значит – Пуук?

– Парнишка. Был мид. Снюхался со стариком Чангом. Хапнул твоего верхнего дружка.

– Пуук – это мид, и Джаред у него?

– Ну.

Прогресс. Мне. полегчало.

– Где его найти?

Они переглянулись.

– Следующий квартал. Точно не знаем. Может, в доме.

– Ну хорошо. Простите за крик. – Я вынул второй нож. – Вы согласны на перемирие, если я верну вам это?

– Чё, чё? – заморгал Сви.

– Перемирие.

Похоже, нож ему был не нужен, поэтому я осторожно положил его на край дороги.

Он рванулся было к ножу, но заколебался.

– Мзда?

– Нет, мзду не получишь. Если нож тебе не нужен, я оставлю его у себя. Иначе кто-нибудь может пострадать.

У мальчишки вытянулось лицо.

– Стало быть, верхний себе оставит.

Он вздохнул.

Нет, понять этих людей просто невозможно.

– Прощайте, – я направился к дальнему углу.

– Эй, верхний! – окликнул Сви. Я остановился:

– Что?

– Ты чё, ночью останешься наружи? – Он смотрел на меня с почтением.

– Конечно нет. Это слишком опасно.

Я пошел дальше.

Уже почти совсем стемнело. К сожалению, я оказался далеко от «Шератона», не стоило и пытаться вернуться туда. Вообще-то я предполагал, что такое может случиться, и обдумал все заранее. Джареду придется подождать до утра.

Из окна неботеля я заметил, что на улицах то здесь, то там стоят брошенные электромобили. Вот и сейчас один из них был виден неподалеку. Отлично. Я вжался в дверной проем, подождал, пока побольше стемнеет, и помчался к машине. Она была низкой, как и большинство моделей, но пока еще я не начал раздаваться вширь и был достаточно худым. Сняв пиджак, я постелил его под машину, заполз туда. Потом сунул в рот шоколадку и стал дожидаться, когда наступит новый день.

22. Джаред

Спаси меня, Господи! Пожалуйста! Прости меня. Если ты действительно существуешь – нет, нет, я не это хотел сказать, честно! Помоги мне, Боже!

В голове мелькали какие-то обрывки молитв.

Я отчаянно крутил за спиной распухшими кистями, пытаясь освободиться. Грудь пронзила страшная боль, отчего голова закружилась еще больше.

Веревка не поддавалась.

Нужно обязательно освободиться прежде, чем вернется этот дикарь и прикончит меня.

Я опустил подбородок вниз, пытаясь разглядеть, что он сделал. Кровь наконец-то остановилась. Господи, как больно!

Капли пота катились по вискам. Я облизал пересохшие губы.

Почему он ударил меня ножом? До чего больно. Придет он или нет наказать меня, если я закричу снова?

Тусклый свет доходил только через открытый люк на. потолке. Этого хватило, чтобы понять: я лежу в грязной кабине лифта. Если б удалось освободить руки, можно было бы выбраться через люк.

С другой стороны, грудь у меня была исполосована ножом и рана могла открыться от любого неосторожного движения.

Этого нельзя было допустить. Прошу тебя, Господи, пусть отец потрясет меня как следует, разбудит, велит немедленно встать и отправиться в школу.

Мне было страшно.

Почему нижний сделал это?

С первого взгляда он выглядел вполне цивилизованно. На год помладше меня. Спортивный костюм грязноват, но новый. Волосы подстрижены и не слишком длинные сзади. Только когда я подошел поближе, то заметил жутко грязные руки, почувствовал зловонное дыхание.

Я начал яростно дергать веревку в разные стороны. Что я ему сделал? Всего лишь спросил дорогу. Разве это, повод, чтобы избить, стукнуть по голове? Полоснуть ножом?

Неужели у нижних нет никакого чувства порядочности?

Почему он забрал мой пиджак, мою рубашку? Зачем оставил на ночь в сломанном лифте? Неужели он бросил меня здесь умирать от жажды и инфекции?

Почему я здесь?

Я тихонько заплакал. Из-за резкий движений у меня открылась рана, и снова потекла кровь. Я скорчился в углу и заплакал.

Послышался какой-то шум.

Господи Иисусе! Я забился в угол, глядя на потолок.

Глухой стук. Шаги. Спасатель? Я не осмеливался позвать.

В люке появилось лицо. Я еще сильнее вжался в угол и замер.

Он спрыгнул вниз – кабина закачалась. Я сдвинул колени поближе к изуродованной груди, пытаясь как-то защитить ее.

– Надо наладить. – Мальчишка вытянул руки с грязной тряпкой и какой-то бутылочкой. Я в отчаянии рванул веревки:

– Убирайся!

– Не. Налажу.

Он неожиданно нагнулся и дернул меня за ноги. Я растянулся на полу. Он уселся на меня, прижав так, что я не мог шевельнуться.