Надежда умирает... (СИ)

Тишина.... Майкл сказал все, что мог, все что наболело, все что так долго скрывал и надеялся, что никто этого не узнает и что? На что он надеялся? Чего хотел? Зачем поделился самым сокровенным? Он ждал.... Ждал, что она что-нибудь скажет, утешит, поймет и полюбит его.... А в ответ тишина. Он зажег ночник и заметил, что Анджела просто спала. Потрясение последних событий слишком утомило ее и теперь ее головка была склонена на бок и она сидя на стуле просто спала. Майкла охватила какая-то отцовская забота к этой бедной девочке, у которой просто не все в жизни так, как ей бы того хотелось. Он легко взял ее на руки, перенес на свою кровать, при этом она доверчиво во сне уткнулась носом ему в плечо, при этом что-то пробормотав неразборчиво. Он укрыл ее осторожно, чтобы не потревожить сна, а сам, вновь сел на стул и стал смотреть на звезды, изредка бросая на нее взгляды. Ему нравилось, как она спит, ведь во сне человек раскрепощается и предстает в своем истинном облике, снимая все маски носимые днем. И сейчас, в ее разглаженных сном чертах, Майкл увидел просто маленькую девочку, невинную и такую беззащитную перед огромным людским миром, в который она, казалось, попала по нелепому недоразумению. Сейчас она действительно напоминала ему ангела....[VII] Ее хотелось обнять, прижать сильно-сильно к груди, чтобы закрыть, защитить от всех мирских бед. Он смотрел на нее и понимал почему он любит ее. Сразу понял, как только увидел ее наивные детские черты во сне. Она была просто маленькой девочкой, которой необходима защита, понимание, поддержка, нежность и любовь. А звезды все мерцали за окном, своим призрачным светом навевая грустные мысли....

Не стану спорить, ты умна!

Но женщин украшают слезы.

Так будь красива и грустна,

В пейзаже зыбь воды нужна,

И зелень обновляют грозы.

Люблю, когда в твоих глазах,

Во взоре, радостью блестящем,

Все подавляя, вспыхнет страх,

Рожденный в Прошлом, в черных днях,

Чья тень лежит на Настоящем.

И теплая, как кровь, струя

Из этих глаз огромных льется,

И хоть в моей - рука твоя,

Тоски тяжелой не тая,

Твой стон предсмертный раздается.

Души глубинные ключи,

Мольба о сладострастьях рая!

Твой плач - как музыка в ночи,

И слезы-перлы, как лучи,

В твой мир бегут, сверкая.

Пускай душа твоя полна

Страстей сожженных пеплом черным

И гордость проклятых она

В себе носить обречена,

Пылая раскаленным горном,

Но, дорогая, твой кошмар,

Он моего не стоит ада,

Хотя, как этот мир, он стар,

Хотя он полон страшных чар

Кинжала, пороха и яда.

Хоть ты чужих боишься глаз

И ждешь беды от увлеченья,

И в страхе ждешь, пробьет ли час,

Но сжал ли грудь твою хоть раз

Железный обруч Отвращенья?

Царица и раба, молчи!

Любовь и страх - тебе не внове.

И в душной, пагубной ночи

Смятенным сердцем не кричи:

"Мои демон, мы единой крови!"[VIII]

Глава пятая.

" Господи, надо же было так вляпаться! И что я здесь делаю? Стою просто так и смотрю, как он будет брать ее в жены, давать клятвы любви и верности перед священником, а она, счастливая этим, во всем белом, прекрасный ангел с восхищением на лице, будет отвечать ему тем же и когда состоится обмен колец, мне еще придется их поздравлять! Господи!": думал Майкл Стоун, стоя возле выхода католического собора, где через несколько минут она обвенчается с ним, вспоминая все события предшествующие этим.