Надежду убивают первой

В темноте практически ничего невозможно было разглядеть. Я лежала на земле, сжимая в руках пистолет, и лишь догадывалась, что произошло. Руки тряслись и не хотели успокаиваться. Прежде подобного за собой я не замечала. Стояла мертвая тишина. Сердце бешено стучало в груди, было холодно и сыро…

В нескольких метрах от меня послышался сдавленный стон. Обозрев пейзаж, я встала и подошла к шевелящемуся пятну за дверью сторожки. Стоны повторились. Я присмотрелась. Раскинув в стороны свои тонкие ножки и вытаращив глаза, словно упавший на спину навозный жук, у ног моих копошилась Прохоровна. Из ее плеча густо сочилась кровь, расплываясь круглым пятном на старой вылинявшей кофте. Ничего страшного! Я перевела взгляд на распростертое рядом с ней тело Филимонова; достав из кармана маленький фонарик, посветила ему в лицо и содрогнулась от ужаса. Верхняя часть лица распухла от удара, волосы перепачканы кровью, голова проломлена, а из зияющей раны, пузырясь, выдавливается серое вещество, называемое мозгом. В стороне валялось огромное полено. Судьба сыграла с Филимоновым злую шутку, отомстила, приготовив ужасную смерть. Юрий еще дышал, но не надо быть врачом-реаниматором, чтобы понять — он доживал последние секунды своей жизни.

Случилось невероятное. Мать, намереваясь защитить сына, метила поленом в меня, но попала в голову сына. Юрий, не разобравшись в темноте, кто перед ним стоит, ранил мать в предплечье.

Я прислонилась к прохладной стене сторожки. Во всем теле чувствовалась слабость, хотелось плюнуть на все и очутиться дома, в мягкой постели. Но, как известно, природа одарила женщин удивительной выносливостью, позволяющей им в нужный момент доводить начатое дело до конца.

Не выключая фонарика, я прошла в сторожку. Пленницы по-прежнему сидели на скамье, связанные друг с другом. Их лица выражали испуг. Женщины не знали, кто стоит перед ними, так как свет фонаря был направлен в противоположную от меня сторону.

— Все в порядке, — успокоила я их и перерезала веревки ржавым ножом, валявшемся тут же, на столе.

Пронзительный душераздирающий крик нарушил тишину осенней ночи. Вероятно, Прохоровна сумела-таки подняться и наконец осознала, что натворила.

Без лишних церемоний и объяснений я велела Александре и Ольге оставаться на месте и запереть дверь, а сама отправилась разыскивать Катерину.

То, что с Катей что-то случилось, я поняла сразу. Иначе каким образом здесь оказалась бы Прохоровна?

— Где Катерина? — спросила я Филимонову, неподвижно сидящую около остывающего тела сына.

Прохоровна посмотрела на меня пустым, отрешенным взглядом. Лицо ее было спокойно и не выражало ни горечи, ни злобы. Губы женщины зашевелились. Она собиралась что-то сказать, но слова почему-то не выговаривались, получались только хлюпающие звуки и мычание.

Со всех ног я пустилась к машине, в считаные секунды пересекла поляну и, освещая фонариком тропинку и близлежащие кусты, спустилась к озеру. Кати нигде не было видно. Машина стояла на прежнем месте с закрытыми дверцами и окнами.

— Катя! Катерина! — громко позвала я.

Девчонка не отвечала. Я направилась к кустам. Внимательно всматриваясь в темные ветки, продвигалась все дальше и дальше вдоль берега озера, пока не заметила впереди неясное пятно. С бешеной скоростью я бросилась к цели, раздвинула кусты и вместо Катерины обнаружила старую, кем-то забытую куртку.

Да уж, если какая-то неприятность может случиться, то она случится! Я глубоко вдохнула, задержав на мгновение воздух в легких, и резко выдохнула, чтобы хоть немного привести нервы в порядок, но особого эффекта не добилась.

Громко выкрикивая имя девушки, я возвратилась к машине и вдруг почувствовала характерный неприятный запах… Я распахнула дверцу, и от едкого газа на глазах моментально выступили слезы.

Катька лежала на переднем сиденье, уткнувшись носом в чехол, и, казалось, не дышала. Потому-то я раньше и решила, что в машине никого нет. Собрав последние силы, я вытащила бедняжку из салона, умыла холодной водой. Катерина пришла в себя, приоткрыла глаза и тут же скорчилась от спазм и тошноты, подступившей к горлу. Несчастную Катьку рвало, выворачивало наизнанку, трясло. Девушку необходимо было срочно показать врачу.

Эх, Таня-Таня, а ведь это ты разрешила Катерине участвовать во всем этом! И вот результат.

На заднем сиденье валялся баллончик какого-то аэрозоля. «Дихлофос» — прочитала я название препарата. Баллон оказался пустым. Меня бросило в жар, я просто кипела от ярости.

Так, значит, не случайно старая ведьма рылась в буфете, притворяясь больной! Оставшись наедине с неопытной девочкой, она отравила ее тараканьим ядом.

— Потерпи немного, Катюша. Скоро поедем в больницу.

— Что с Олей? — в перерыве между приступами спросила Катя.

— Все хорошо. Сейчас я ее приведу.

С откоса послышались автомобильные гудки. Кто-то настойчиво требовал моего возвращения.