Надежды маленький оркестрик

Былое нельзя воротить, и печалиться не о чем,
у каждой эпохи свои подрастают леса…
А все-таки жаль, что нельзя с Александром Сергеичем
поужинать в «Яр» заскочить хоть на четверть часа.

Теперь нам не надо по улицам мыкаться ощупью.

Машины нас ждут, и ракеты уносят нас вдаль…
А все-таки жаль, что в Москве больше нету извозчиков,
хотя б одного, и не будет отныне… А жаль.

Я кланяюсь низко познания морю безбрежному,

разумный свой век, многоопытный век свой любя…
А все-таки жаль, что кумиры нам снятся по-прежнему
и мы до сих пор всё холопами числим себя.

Победы свои мы ковали не зря и вынашивали,

мы всё обрели: и надежную пристань, и свет…
А все-таки жаль – иногда над победами нашими
встают пьедесталы, которые выше побед.

Москва, ты не веришь слезам – это время проверило.

Железное мужество, сила и стойкость во всем…
Но если бы ты в наши слезы однажды поверила,
ни нам, ни тебе не пришлось бы грустить о былом.

Былое нельзя воротить… Выхожу я на улицу.

И вдруг замечаю: у самых Арбатских ворот
извозчик стоит, Александр Сергеич прогуливается…
Ах, нынче, наверное, что-нибудь произойдет.

Последний мангал

Тамазу Чиладзе,

Джансугу Чарквиани

Когда под хохот Куры и сплетни,
в холодной выпачканный золе,
вдруг закричал мангал последний,
что он последний на всей земле,
мы все тогда над Курой сидели
и мясо сдабривали вином,
и два поэта в обнимку пели
о трудном счастье, о жестяном.

А тот мангал, словно пес – на запах

орехов, зелени, бастурмы,
качаясь, шел на железных лапах
к столу, за которым сидели мы.

И я клянусь вам, что я увидел,

как он в усердье своем простом,
как пес, которого мир обидел,
присел и вильнул жестяным хвостом.

Пропахший зеленью, как духами,

и шашлыками еще лютей,
он, словно свергнутый бог, в духане
с надеждой слушал слова людей…

…Поэты плакали. Я смеялся.

Стакан покачивался в руке.
И современно шипело мясо
на электрическом очаге.

Красные цветы

Ю. Домбровскому