Надежды маленький оркестрик

Оркестр играет боевые марши,
старается ни свет и ни заря.
Не лейте слез, родимые мамаши,
на крылья наши слез не лейте зря!

В пророчества их горькие не веря,

мы ждали той минуты золотой,
чтоб с птицы зла поопадали перья,
когда оркестр ударит духовой.

Какие нас морочили обманы!

Какие пули жалили во мгле!
А сами мы, юны и безымянны,
за что потом покоились в земле?

А все ведь та музыка удалая,

мелодии знакомой благодать
послышится, свиданье отдаляя,
сближая с тем, чего не миновать.

И свистнут пули будто бы впервые,

и выйдет смерть и поглядит в глаза…
А там – опять оркестры духовые
смешают труб и меди голоса.

«Антон Палыч Чехов однажды заметил…»

Антон Палыч Чехов однажды заметил,
что умный любит учиться, а дурак учить.
Скольких дураков в этой жизни я встретил!
Мне давно пора уже орден получить.

Дураки обожают собираться в стаю.

Впереди – главный во всей красе.
В детстве я верил, что однажды встану,
а дураков нету: улетели все.

Ах, детские сны мои – какая ошибка,

в каких облаках я по глупости витал!
У природы на устах коварная улыбка…
Может быть, чего-то я не рассчитал.

А умный в одиночестве гуляет кругами,

он ценит одиночество превыше всего.
И его так просто взять голыми руками…
Скоро их повыловят всех до одного.

Когда же их повыловят, наступит эпоха,

которую не выдумать и не описать.
С умным хлопотно, с дураком плохо.
Нужно что-то среднее, да где же его взять?

Дураком быть выгодно, да очень не хочется.

Умным очень хочется, да кончится битьем…
У природы на устах коварные пророчества.
Но может быть, когда-нибудь к среднему придем.

«Умереть – тоже надо уметь…»

Умереть – тоже надо уметь,
как прожить от признанья до сплетни,
и успеть предпоследний мазок положить,
сколотить табурет предпоследний,
чтобы к самому сроку,
как в пол – предпоследнюю чашу,
предпоследние слезы со щек…

А последнее – Богу,

последнее – это не наше,
последнее – это не в счет.

Умереть – тоже надо уметь,

как бы жизнь ни ломала
упрямо и часто…
Отпущенье грехов заиметь —
ах, как этого мало
для вечного счастья!

Сбитый с ног наповал,

отпущением ч т о он добудет?
Если б Бог отпущенье давал…
А дают-то ведь люди!

Что – грехи?

Остаются стихи,
продолжают бесчинства по свету,
не прося снисхожденья…
Да когда бы и вправду грехи,
а грехов-то ведь нету,
есть просто движенье.