Надежды маленький оркестрик

Цирк – не парк, куда вы входите грустить и отдыхать.
В цирке надо не высиживать, а падать и взлетать,
и под куполом, под куполом, под куполом скользя,
ни о чем таком сомнительном раздумывать нельзя.

Все костюмы наши праздничные – смех и суета.

Все улыбки наши пряничные не стоят ни черта
перед красными султанами на конских головах,
перед лицами, таящими надежду, а не страх.

О Надежда, ты крылатое такое существо!

Как прекрасно твое древнее святое вещество:
даже если вдруг потеряна (как будто не была),
как прекрасно ты распахиваешь два своих крыла

над манежем и над ярмаркою праздничных одежд,

над тревогой завсегдатаев, над ужасом невежд,
похороненная заживо, являешься опять
тем, кто жаждет не высиживать, а падать и взлетать.

«Разве лев – царь зверей? Человек – царь зверей…»

Ю. Домбровскому

Разве лев – царь зверей? Человек – царь зверей.
Вот он выйдет с утра из квартиры своей,
он посмотрит кругом, улыбнется…
Целый мир перед ним содрогнется.

«Решайте, решайте, решайте…»

Решайте, решайте, решайте
за Марью, за Дарью, за всех.
И в череп свой круглый вмещайте
их слезы, позор и успех.
Конечно, за голову эту
при жизни гроша не дадут…
Когда же по белому свету
вас в черных цепях поведут,
сначала толпа соберется,
потом как волна опадет…
И Марья от вас отвернется,
и Дарья плечами пожмет.
…И все же решайте, решайте…

«Надежда, белою рукою…»

Надежда, белою рукою
сыграй мне что-нибудь такое,
чтоб краска схлынула с лица,
как будто кони от крыльца.

Сыграй мне что-нибудь такое,

чтоб ни печали, ни покоя,
ни нот, ни клавиш и ни рук…
О том, что я несчастен, врут.

Еще нам плакать и смеяться,

но не смиряться, не смиряться.
Еще не пройден тот подъем.
Еще друг друга мы найдем…

Все эти улицы – как сестры.

Твоя игра – их говор пестрый,
их каблуков полночный стук…
Я жаден до всего вокруг.

Ты так играешь, так играешь,

как будто медленно сгораешь.
Но что-то есть в твоем огне,
еще неведомое мне.

Встреча

Кайсыну Кулиеву