Надежный человек

 — Послушай, — озабоченно проговорил Сыргие, — я давно хочу спросить… Почему у тебя такое желтое лицо? Плохо переносишь болтанку?

 — Кесэнэм сейпен! — ответила она, прикрывая платком рот. — Мне и в самом деле плохо, только вряд ли из‑за качки… — она сверкнула глазами, пытаясь перехватить взгляд Волоха, — которая, кстати, совсем не ощущается. Летчик отлично ведет самолет.

Он приставил к уху ладонь и слегка наклонил голову, чтоб лучше слышать ее.

 — Почему же эти желтые пятна на лице? — упрямо повторил он.

 — Откуда мне знать? — наигранно беззаботно ответила Илона. — Быть может, дело просто в беременности.

 — Что за шутки? О какой беременности ты говоришь? — ошеломленно воскликнул он, отводя глаза в сторону, чтоб не увидеть в ее глазах подтверждения своим подозрениям.

 — О какой? Надеюсь, нормальной и удачной. Остальное тебе знать не обязательно.

 — Возможно. Но ты обязана была сообщить Зуграву.

 — Так и сделаю. Доложу при первой возможности.

Больше они не обменялись ни словом, хотя молчание не походило на ссору или размолвку, В основном дремали — то он, то она. Позднее, когда пилот дал знак готовиться к прыжку, тщательно проверили, все ли друг у друга в порядке, и Сыргие особенно внимательно осмотрел, как снаряжена Илона; затем, надежнее затянув на груди Илоны ремни парашюта, нашарил в темноте ее руку и попытался незаметно прикоснуться к ней губами.

Наступила пора прыгать, и они полетели в бездну, в мглистую темень ночи, в пропасть, которая стремительно рвалась навстречу, чтобы в какое‑то мгновение обернуться чужой, незнакомой местностью, соответствующей заранее помеченной точке на стратегической карте.

Приземление прошло благополучно, но оказались они не в лесу, как было предусмотрено, а на самой опушке леса, вблизи небольшого хутора, тоже, конечно, отмеченного на карте. По приземлении они должны были ожидать сигнала в лесу — партизанского костра и пойти на огонь, руководствуясь компасом. Вдвоем их послали только для подстраховки: задание можно было поручить одной Илоне, знавшей венгерский язык, но все‑таки сил было больше у него, мужчины. Партизанам нужно было передать крайне важные сведения: командование сообщало координаты тайного склада оружия, каким‑то чудом не обнаруженного в свое время фашистами, и выполнить задачу нужно было любой ценой. Если один из них погибнет или попадет в руки к врагу, другой все равно должен был поступать строго по инструкции, только удесятерив меры предосторожности. Выполнить, во что бы то ни стало выполнить приказ!

И вот вмешался туман, воздушные течения. Парашюты отнесло к хутору. Ничего страшного в этом не было, если учесть, что стояла глубокая ночь. До рассвета было еще далеко, они успели бы закопать парашюты и уйти в лес. Не таким уж страшным оказалось и неудачное приземление Илоны — она сильно ушиблась, и Сыргие пришлось даже помочь ей подняться, поддержать, пока она с грехом пополам начала шевелить ногами… Все бы ничего, если бы во мраке ночи вдруг не раздался яростный лай собаки!

С него, с этого ненавистного лая, все и началось.

В темноте замелькали тени. Что это за люди? Друзья? Враги?

Тени.

Не то чтоб закопать парашюты — Волох даже толком не успел отстегнуть на Илоне ремни и пряжки.

Он, как ребенка, схватил ее на руки и осторожно, стараясь уберечь дрогоценную ношу — жену и ребенка — от тряски, стал уходить к лесу.

 — Спокойно, дорогая, спокойно, не теряйся. Не забывай, что теперь нас не двое, а трое, и мы обязаны сохранить свою жизнь ради него, третьего. Лес уже совсем близко. Там мы будем в безопасности…

Задыхаясь, он попробовал бережно переложить свою ношу на спину, чтоб было сподручнее и можно было убыстрить шаг. Но Илона воспротивилась изо всех сил:

 — Оставь меня, умоляю. Здесь, в высокой траве, меня не найдут. Уходи сейчас же. И береги пакет. Пакет!..

Она уперлась ногами в землю, так что Сыргие вынужден был остановиться. Он опустился на одно колено, уложил ее на траву, крепко обнял.

 — А ты береги его, — прошептал он и быстрыми, резкими прыжками — то в одну, то в другую сторону — бросился бежать в темноте, чувствуя, что следом, всего в нескольких шагах, бешено мчится собака, готовая разорвать его на куски. Она уже совсем было настигла его и даже, покуда Сыргие доставал пистолет, вцепилась ему в ногу. Но тут же покатилась с жалобным воем — пуля угодила ей прямо в лоб.

 — Взять живым! Живым! Любой ценой! — доносились из темноты хриплые, лающие крики. Черные тени орали, метались, и голоса врагов служили ему ориентиром, указывали, какое направление выбрать, чтоб не угодить к ним в лапы, не дать вырвать из‑за пазухи пакет!

Тени, вставшие из темноты перед Илоной, не успели еще как следует вырисоваться, а на смену им уже выступили фигуры жандармов. Она оказалась в кругу винтовок со штыками наголо.

 — Руки вверх! Тот, кто убежал, — кто он? Отвечай!

У ног Илоны трепыхался парашют.