Надломленная ярость

Как всегда проницательный, Ли покинул палату и скрылся за углом, где, набрав в разовый стаканчик холодного кофе, уселся поудобнее перед огромной плазмой зала ожидания.

Джин Хо смотрел в окно, пока не почувствовал на своей руке прохладу крохотной ладони Нии.

— Я прощаю тебя, Джин Хо. За всё, что ты сделал, я прощаю тебя.

Мужчина увидел в уголках небольших, не тронутых косметикой, серых глаз затаившиеся слёзы. Его губы задрожали, и он с трудом сдержал давящий эмоциональный ком.

— Живи дальше. Только теперь честно и открыто. И я буду жить дальше, забуду обо всём и наконец сменю заезженную пластинку, от которой меня и саму уже тошнит. Что было в стенах Наппын Хаккё и Цурон Хаккё, пусть там и останется.

Джин Хо быстро убрал не успевшую разбиться о щёку слезу тыльной стороной ладони, слабо улыбнулся и выдохнул с облегчением.

— Спасибо, — только и сказал он, и этого было достаточно.

Глава 9

— Олежек, иди за стол, Нина уже накрыла! — пронзительный голос матери разрезал тишину комнаты на втором этаже. Стены, ещё минуту назад буквально сдавливающие пространство, тотчас разошлись, но сообщение на экране смартфона, к сожалению, никуда не исчезло:

«Я всё видел и заснял. Не хочешь проблем — тащи бабки».

Поток колючих мурашек прошёлся по спине, во рту пересохло, и голова жутко разболелась.

Олег Горелов пытался сообразить, от кого этим вечером пришла странная смс, ведь Жека явно дал понять, что со всеми глазастыми разобрался.

— Олежек!

— Да иду я! — взвизгнул парень и добавил тихонько: — Корова безмозглая, неужели не понятно, что занят я.

Пойти к отцу или решить проблему самостоятельно? Шантажист назвал нехилую сумму, но у папки в портмоне деньжата и побольше водятся, пропажу он точно не заметит. А если всё же пойти к нему, то снова испытать на себе гнев. Адвокат, махинации со свидетелями и прочее — дорого обошлись семье, но ещё хлеще вся эта неразбериха отразилась на отцовском бизнесе.

Нет, к нему идти нельзя, нужно самостоятельно решить проблему.

«Пришли видео», — написал Олег в ответ.

«Ага. Щас. Бабки вперёд. Придёшь с деньгами — удалю видео на твоих глазах».

«Откуда мне знать, что ты не чешешь?»

«Ниоткуда, говнюк. Если завтра денег у меня не будет, то видос полетит прямо к ментам. От такого тебя папочка не отмоет. Рискнёшь?»

«Что на видео?»

«Один урод в красной куртке кастетом уделывает пацана. Четвёрка подпевал наблюдает. Потом каждый из них плюёт на него, обзывает „помойкой“ и сваливает. Доволен?»

На смену мурашкам пришла краска, залившая лицо Олега от макушки до подбородка.

«Не врёт, гад. Что же делать? Что делать-то?»

Олег осмотрел комнату, заваленную новомодными штуками, вроде геймерской дорожки на пластичных лентах или голографических трансляторов для просмотра натуралистичной порнушки. Ничего из всего этого не могло дать ему ценный совет.

«Где ты хочешь увидеться?»

«На пустыре за универом, там, где ещё недавно свалку разгребали».

«Во сколько?»

«Час ночи. И приходи в той самой красной куртке, джинсах и чёрных ботинках, чтобы я узнал тебя со спины».

«Это зачем?»

«Не хочу, чтобы меня узнали. Ваша семейка слишком ловко управляется со свидетелями».

«Где гарантии, что ты не долбанёшь меня по макушке?»

«Нет таких гарантий. А знаешь, какая есть? Если ты не сделаешь так, как я прошу, то завтра в сети кто-то посмотрит классный видос и дяди в форме придут за тобой рано-рано утром».

«Как же я увижу, что ты стираешь видос?»

«Я под мышку тебе телефон протяну, не ссы».

У Олега вдруг созрел план. Едва ли он какому-то козлу просто так отдаст папины деньги, он лучше их себе заберёт. Урод, решивший его шантажировать, получит сполна. В карман красной куртки он положит для него сюрприз, и вместо денег тот отведает лезвие «бабочки». Пустырь, говорит, — тем лучше.

«Согласен. Завтра, в час ночи, на пустыре за универом».