Надломленные души

— Точно. Тем не менее важно, чтобы ты понимал, почему этот человек тебя мучил. Это поможет избавиться от комплекса вины и построить новую жизнь, основываясь на реальности, а не на предположениях.

— Да мне плевать на него теперь, я же сказал. И никакого комплекса вины у меня нет — вам удалось меня переубедить. Я прекрасно чувствую себя в моей новой жизни.

— Да, сейчас это так, потому что ты радуешься каждому мгновению, которое проживаешь вместе с нами. Но позже, когда тебе придется столкнуться с жизненными трудностями или взвалить на себя ответственность, тоже став отцом, вопрос этот встанет перед тобой в полный рост. И вновь будет мучить тебя. Так что лучше ответить на него как можно раньше.

Дилан пожал плечами, выражая сомнение.

— Ну, допустим, а что дальше?

— У меня есть ответ на этот вопрос.

— Как это? — поразился Дилан.

— Мы провели расследование.

— И узнали, за что он меня ненавидел?

Спросить-то он спросил, а вот только так ли уж ему хотелось получить ответ?

— Узнал. И мой долг — тебе это сообщить.

— Кто вам рассказал?

— Твоя мама.

— Мать? — пробормотал он в недоумении. — И почему?

— Чтобы тебе помочь.

Слова Лео выбили его из колеи. Если мать знала, из-за чего отец его ненавидит, почему она молчала и ничего не делала? Боялась отца? Наверное, так — ведь он и ее бил. Да и зачем ему теперь ее помощь? Она встала на его сторону? Пошла против отца? Невероятно…

— А что именно она сказала? — проговорил он.

— Тот, кого ты считал своим отцом… им не является.

Глаза Дилана заметались, будто он пытался проследить за роем насекомых. Он побледнел.

— Я… я не понимаю.

— Ты был зачат не от него.

Дилан попробовал представить картинку того, о чем говорил Лео, но тут же от этого отказался.

— Ты ведь знаешь, твоя мама не была счастлива с ним, — продолжил Лео. — Муж ее бил. Но она привыкла и смирилась. Как-то летом твой отец поранил руку и пришлось нанять батрака на время жатвы. Этот рабочий жил на вашей ферме. Вежливый, предупредительный, он держался с твоей матерью совсем по-другому. Женщина влюбилась, ведь она так нуждалась во внимании и ласке. У них завязался роман, а через девять месяцев ты появился на свет.

— Вы хотите сказать…

— Твоя мать родила тебя от него.

Дилан наморщил лоб, будто хотел получше сосредоточиться, чтобы осмыслить этот факт. То, что он узнал, пока заключалось для него в разрозненных словах, хаотичных обрывках, которые нужно было сложить воедино, как кусочки головоломки, чтобы они обрели смысл.

— И… отец об этом узнал? — выпалил он на одном дыхании.

— Подозревал. Он постоянно терзал ее, вынуждая признаться, но она все отрицала. Понятное дело, она слишком его боялась. Но, в конце концов, ты стал подрастать и все больше становился похожим на этого человека. Так, постепенно, измена стала очевидной. Истина оказалась невыносимой, и его гнев обрушился на тебя.

— Ну а я-то чем виноват?

— Да какая разница! Через тебя он хотел насолить ей. Избивая тебя, он причинял боль матери. Сама она боли давно не страшилась. Но знать, что ты страдаешь из-за нее, было для нее хуже смерти.

Лео замолчал. Теперь нужно было дать Дилану возможность все разложить по полочкам и переварить эту информацию. Сразу, пожалуй, это ему не удастся, но со временем все встанет на свои места.

— А… батрак? — пробормотал подросток. — Он больше не возвращался? Он узнал о моем рождении?

— Покидая ферму, он знал, что твоя мать беременна. Она сказала, что ребенок от него, но он просто уехал и никогда больше не появлялся.

— Тогда он мне тоже не отец.

— Что ты имеешь в виду?

— Раз он даже не захотел меня увидеть, он ничего для меня не значит.

— Ты прав. Обычно я говорю, что отцом на деле является тот, кто воспитывает ребенка, отдает ему свою любовь, занимается его учебой, но ни один из этих двоих не подходит на эту роль в твоем случае.

Глаза мальчика продолжали метаться по сторонам, словно перед ним проносилась череда отрывочных видений, летучих образов, воплощавших его сомнения и вопросы.

— Так, значит, это все произошло не по моей вине… Я не совершил никакого проступка… — проговорил он.

— Никакого.

— Во всем виновата моя мать!

— Не суди ее слишком строго. Сейчас, возможно, тебе трудно ее простить, но со временем гнев уляжется.

Подросток пожал плечами.

— Иногда она меня защищала, хотя и боялась отца. Передавала мне еду через Лиама, но все же, я думаю, она меня тоже не любила.

— Муж искалечил всю ее жизнь. Не знаю, сохранилась ли в твоей матери вообще способность любить собственных детей, а также не знаю, могла ли в этих условиях она сделать для тебя больше. Она предпочла, как страус, спрятать голову в песок, чтобы не видеть отвратительной реальности.

— А этот человек… который… вы знаете, кто он?

— Знаю только, что его звали Тони, он был итальянец, родом откуда-то из Апулии.[12] Это все, что смогла вспомнить твоя мать.

Отец-итальянец… Тони… Апулия. Он попробовал представить лицо этого человека, его родину, но ему это не удалось. Он встал, чтобы уйти к себе. Закончил или нет Лео свой рассказ — он больше не хотел ничего слышать. Единственным его желанием было сейчас остаться в одиночестве.