Надломленные души

— Микаэль должен был знать о существовании другого выхода из бара и расставить там своих людей.

— На подготовку операции было всего полчаса. К тому же встреча планировалась в другом баре. Они изменили место в последний момент.

— Как раз это и должно было насторожить.

— Ты несправедлив.

— Да нет, я просто мыслю здраво. Кстати, если бы я не вмешался, на данный момент вы оставались бы в полном дерьме.

— Микаэль — лучший из всех нас. Жизнь каждого воспитанника для него дороже, чем его собственная. Не стоит до сих пор держать на него зла.

Димитрий пожал плечами и прислонился лицом к стеклу. Местность все еще была погружена во мрак. Мысли его тоже. Дурное предчувствие не давало покоя. А его интуиция, увы, почти всегда срабатывала. Как и в тот вечер, когда он узнал про свою мать. Вечер, когда он решил, что навсегда возненавидит Микаэля.

70

Парень, который пытался урезонить Яса, принес воды.

Наклонившись над Кевином, он заставил его сделать несколько глотков.

— Помоги нам, Хилиес, — прошептал тот, утолив жажду, — у них окончательно крыша поехала.

— Прости, но ты сам во всем виноват.

— Ты же видел, на что они способны, — проговорил Кевин, морщась от боли. — Я хотел найти для себя совсем другой ислам, настоящий, а не то, во что они его превратили. Уверен, что и ты думаешь так же.

Хилиес, ничего не ответив, повернулся к Лане и тоже дал ей воды. Она стала пить, старясь поймать его взгляд, но тот все время отводил глаза. Девушка поняла, что Хилиес — слабое звено и, возможно, он — единственный шанс отсюда вырваться. Она постаралась вспомнить занятия в Институте, посвященные способности убеждать. Что следовало сказать или сделать сейчас? Потерянная, запутавшаяся в обилии непредвиденных событий, она предпочла искренность.

— Ты — другой, не такой, как они, я это увидела по твоим глазам. Тебе не понравилось то, что ты здесь видел. И не по нраву, что они сделали с Кевином.

— Заблуждаешься.

— Нет, я права, и ты это знаешь. Ты — хороший парень, но ввязался в неприятную историю. И не понимаешь, как из нее выбраться. Потому что боишься. Только потому и придумываешь себе оправдание: война с неверными, необходимость подчиняться приказам, невозможность действовать так, чтобы нам помочь.

Нервный тик пробежал по щеке Хилиеса. Лана догадалась, что угодила в цель.

— Если ты ничего не сделаешь и они нас изувечат или убьют, ты не простишь себе этого до конца жизни. Будешь мысленно возвращаться к этим картинам и думать: я мог что-то предпринять, но ничего не сделал. Или же, став марионеткой в их руках, ты попадешь в Сирию и станешь совершать зверства, продолжая уверять себя, что поступаешь так во благо. Ты отойдешь от подлинных ценностей, которые наверняка внушали тебе родители, от истинного ислама. И если тебя не убьют, то однажды ты предстанешь перед судом, не важно, человеческим или судом совести, и, как все военные преступники, станешь прикрываться отговорками: «Я просто выполнял приказ», «Я только солдат», «По-настоящему я не понимал, что делаю». Но даже если тебе удастся провести тех, кто будет тебя судить, даже если удастся обмануть собственную совесть, тебе уж никак не одурачить Бога, когда тебе придется перед его лицом отвечать за свои поступки.

Хилиес выпрямился — взволнованный, впечатленный, и собрался выйти из комнаты.

— Иногда приходит такой момент, когда обязательно нужно принять решение, которое придаст смысл всей твоей жизни, — продолжила Лана. — По-моему, сейчас настал именно такой момент.

Юноша замедлил шаги, обернулся.

— Я ничего не могу сделать, — с сожалением в голосе проговорил он. — Их слишком много. Дом стоит, можно сказать, в чистом поле. Если я даже помогу вам сбежать, они мгновенно вас поймают, как в случае с Кевином. А если вам это удастся, во что я не верю, их гнев немедленно обернется против меня.

— Ты убежишь с нами!

— Какого черта? Вернуться в прежнюю дерьмовую жизнь?

— Нет. Я знаю людей, которые тебе помогут, обещаю.

— Те, что бросили тебя на произвол судьбы? Великолепно!

Она не стала возражать. Не следовало говорить слишком много, пока она не будет до конца уверена, что убедила его.

— Возможности убежать у нас не будет, — продолжил юноша. — Они хорошо знают окрестности, а мы — нет.

Хилиес сказал «мы», то есть в уме он уже рассмотрел сценарий, предложенный Ланой. Он готов сдаться. Следовало немедленно развить успех.

— Ты можешь ей верить, — неожиданно поддержал Кевин. — Все, что Яс говорил о Лане, — неправда. Она — потрясающая девушка. Несмотря на то что я ее бросил, она сделала все, чтобы вытащить меня отсюда. В эту переделку она угодила только потому, что я облажался.

Смогли ли они убедить его? Лана не очень в это верила. Даже если у парня и возникли сомнения, то в его глазах, в момент, когда он уходил, по-прежнему оставалось что-то холодное и жестокое.