Надломленный мозг

— Ты скорее подохнешь, чем он! — сказал парень и влепил напарнику по уху, приводя в чувство. — Давай, давай, собирайся! — Начал поднимать с пола свои вещи и надевать их на себя.

— Эй, а мы-то как? — подхватилась вторая девушка — худая, с тонкими ногами, с плоской грудью и без выраженных бедер.

— Собирайте манатки, если не хотите, чтобы Квазимодо вышвырнул вас голыми! — квакнул парень, потирая ухо.

Спрыгнув с дивана, девушки кинулись за своей потрепанной несвежей одеждой. Худая, натягивая ее на себя, недовольно сверкнула глазами в прихожую, выговорив Ксюхе:

— Откуда ты появилась? Не было печали — черти накачали! Приперлась! Людей от веселья оторвала!

Впятером вышли из квартиры. За дверями подъезда девушки мгновенно растворились в темноте. Трое сели в побитые «Жигули», которые были приткнуты возле подъезда. Парень с луково-водочным запахом — за руль, его напарник — на переднее пассажирское сидень, Ксюха — назад. Поехали. Когда в темноте остановились у дома женщины, парень с переднего сиденья повернулся к ней и попросил квакающим просящим голосом:

— Ты это… ничего не говори Квазимодо.

— Зачем мне это? — пожала та плечами.

Под тупым хрипом Квазимодо, помогая ему в темноте подняться с пола, парни стали оправдываться. Он, явно осознавая, что они выкручиваются, заткнул им рты:

— Не мычать! Знаю я вас!

Пройдя в темноте к столу, Ксюха обняла кинувшуюся к ней дочь. Напоследок, видя только силуэты женщин у стола перед окном, Квазимодо с угрозой произнес:

— Если развяжете языки о том, что было, всех порежем! — И пошел из горницы.

После этого женщины молчали, как будто в рот набрали воды. Молчали, когда к ним в дом пришли опера, молчали и после, даже между собой никогда не вспоминали об этом происшествии.

Утром следующего дня Пегас, Мышонок и Червяк опять стояли навытяжку перед (Тихоновым. Среди них не было Квазимодо. Пегас, пряча глаза, докладывал Тимуру, как Квазимодо подстрелили, как он свалился с моста. Уверял, что все концы в воду. Раскосые глаза Сихонова смотрели на всех сразу и ни на кого конкретно. Это держало в напряжении. Тихо Тимур напомнил, что два дня, которые они просили, истекли. Старательно Пегас пытался перевести стрелки на пропавшего Квазимодо — ведь это именно тот просил два дня. Провал на мосту он упорно валил на подельника. Если бы тот раньше времени не показал свою рожу, все было бы тип-топ. Между тем Тимур не слушал его — у него было испорчено настроение. Его не интересовало сейчас, кто был виноват в провале, ему нужен был положительный результат. А то, что он получил, ставило ему крепкие подножки. За спиной у Сихонова стояли два крупных подручных, на голову выше него. Чуть в стороне от троицы неудачников мялся с распухшей вывихнутой рукой Коршун. С ним Тимуру тоже было все ясно: Коршун провинился по самые уши — потерял Ингу с ребенком. Когда выскочил из подъезда, ее уже след простыл. Метался в темноте из стороны в сторону, но нигде не нашел, как будто сквозь землю провалилась. Он даже не догадывался, что она была совсем рядом с ним. Просто заскочила в подвал, дверь которого оказалась открытой. Плотно прикрыла ее за собой. Стояла и ждала, и прислушивалась. А чтобы ребенок не издал ни звука, не обнаружил ее, она в темноте дала ему грудь. Он схватил сосок и стал тянуть молоко причмокивая. Не солоно хлебавши, Коршун вернулся назад. Она услыхала через дверь его характерное кряхтение, и это кряхтение потопало вверх по лестничному маршу. Подождав еще, Инга осторожно вышла из подвала и припустила бежать что было духу. Те, кто в темноте случайно видел ее бегущей, наверняка подумали, что у девки не все дома. Чтобы так бездумно бежать с маленьким ребенком на руках, надо быть совсем без головы. Никого из провинившихся Сихонов не оправдывал. Выдохнул:

— Проиграли свои жизни, псы!

— Тимур, дай шанс! Без Квазимодо! Мы закончим дело! — выступил вперед Пегас, вытирая о штаны потные ладони.

— Шанс я вам дам! — недобро усмехнулся Сихонов. — Но из вас выжить должен только один! — Повернул лицо к двум подручным, стоявшим за спиной, и посмотрел непонятно на кого из них.

Тогда один выступил вперед, вытащил три ножа и протянул Пегасу. Тот сделал вид, что ничего не понимает, но глядел на Сихонова умоляюще. А Тимур слегка качнул головой, давая понять, что выбора у них нет. Вытащив пистолеты, подручные Сихонова направили стволы на троицу неудачников. Вся группа стояла на грязной площадке перед старым полуразрушенным домом, в котором уже давно, кроме бомжей, никто не обитал. Но сейчас и бомжей было не видно — все вокруг точно вымерло. Только утреннее солнце ласкало лица, и так хотелось жить и радоваться солнцу, лету, небу, облакам, что дрожь пробирала до пяток. Эта дрожь была не чем иным, как душами, ушедшими в пятки. Била кондрашка, не попадал зуб на зуб. Но отступать Пегасу и его приятелям было некуда. Пегас взял ножи и раздал подельникам, оставив один себе. Мышонок покрутил нож в руке, посмотрел на Тимура и двух здоровяков рядом с ним, проговорил:

— Я так не могу. Можно миром все устроить.