Надломленный мозг

— Да, я подписал этот договор, — улыбнулся Корозов. — И ваш отец подписал его. Мы оба выразили намерение заключить такую сделку.

— А можно, я это маме покажу? — вскочил из-за стола Егор, поднимая над головой листы договора.

— Не только можно, но и нужно! — твердо сказал Глеб. — Ведь вы с мамой являетесь совладельцами. Вам только следует оформить наследство. И потом, в ваших руках сейчас мой экземпляр договора. Ваш поищите в кабинете. Он наверняка где-то здесь.

Кивнув, парень положил на стол договор, поспешно достал из кармана связку ключей, пошумел ими в ладони, нашел тот, что искал, подошел к стене, снял картину. За нею была дверца сейфа. Егор открыл его, вытащил кипу бумаг, сел с нею за стол и начал кропотливо перебирать. Глеб терпеливо ждал, овальное, чуть удлиненное лицо было невозмутимым. Наконец Егор воскликнул:

— Нашел! Есть! — Оживленно отложил листы договора в сторону, остальные бумаги опять собрал в кипу и вернул в сейф, запер на ключ, повесил картину. Лицо было ликующим, в глазах светилась какая-то детская радость, как будто свершилась его самая заветная мечта, как бывало в далеком детстве, когда в Новый год Дед Мороз приносил желаемый подарок.

Забрав со стола свой экземпляр договора, Корозов положил его в папку и закрыл ее. Егор смотрел на Глеба, как на своего спасителя, как будто произносил: «Наконец-то я спихну все это со своих плеч!»

— Вы переговорите с мамой, — проговорил Глеб, поднимаясь со стула. — Я готов сам встретиться с нею, если она не будет возражать против нашей встречи. Ну а если вы примете условия этого договора, я подошлю к вам своего юриста. Он поможет вам войти в наследство, а потом мы с вами совершим сделку. У вашего секретаря мой телефон имеется, звоните! А сейчас я прощаюсь и желаю нам с вами успехов! — Протянул руку.

Выскочив из-за стола, Егор схватил его руку, затряс, потом пошел за ним, приговаривая:

— Я не против! Я только «за»! Думаю, и мама будет «за»!

Приостановившись у двери, Глеб сдержанно улыбнулся. Егор вышел за ним в приемную со счастливо сияющим лицом. Секретарь услужливо вскочила с места, шагнула к ним и смущенно отступила, пропуская Корозова к выходу.

На следующее утро Егор позвонил Глебу и сообщил, что мама согласна и хотела бы встретиться с ним. Она будет очень признательна, если он приедет к ним домой. Договорились встретиться через два часа. Надев на себя черный костюм, Корозов по истечении этого времени подъехал к новому четырехэтажному кирпичному на два подъезда дому, где жили Ротёмкины. Погода в этот день была не ахти какая. Накрапывал мелкий дождик, подхватываемый ветром, который гонял его то влево, то вправо. И капли летели в людей то с одной стороны, то с другой. Но временами ветер пропадал, и дождик сыпал свои капли вертикально сверху вниз, прямо на головы и плечи прохожим. Небо было мутным, не было ни туч, ни облаков, просто висела вверху вялая непробиваемая дымка, от которой на душе становилось скверно. Выскочившие из авто два охранника, не обращая внимания на капли дождя, заняли свои места возле Корозова. Один, сутуловатый, с озабоченным лицом, в джинсах и легкой куртке в полоску, — позади, второй, с короткой бородкой, быстрыми движениями, в брюках и бежевом пиджаке — впереди.

Передний быстро направился к подъезду. Перед коричневыми дверями было высокое крыльцо с коричневыми поручнями и коричневым навесом над ним. Охранник набрал на домофоне код квартиры. Через три-четыре секунды раздался мужской голос. Парень сообщил о Корозове, услыхал писк и щелчок открывающегося замка. Прошли в просторный чистый подъезд. Стряхнули с одежды капли дождя. Глеб поправил галстук и застегнул пиджак на все пуговицы. Поднялись на этаж. Подошли к металлической темно-синей двери. Открыл Егор. На лице плавало неопределенное выражение. С одной стороны, недавно похоронили отца, и в семье продолжался траур, но с другой стороны, Егор не мог скрыть удовлетворения тем, что неожиданно разрешилась проблема с бизнесом, который был для него и матери обузой. Широко распахнув дверь, Егор подался назад, здороваясь и приглашая Глеба войти. Тот, оставив охранников на площадке, шагнул через порог в большую прихожую, где мебели было немного, только функционально необходимая. На полу — ковровая дорожка в тон стенам. Закрыв двери, Егор с внутренней болью в голубых глазах посмотрел на вышедшую из комнаты мать. Она вела себя выдержанно, измученное слезами лицо было печальным, черное платье — скромным, но со вкусом. Сзади на пучок волос повязана черная косынка. Молчаливо протянула Глебу свою руку, забыв назвать себя. Когда Корозов пожал ее, пригласила его пройти в комнату. Егор остался на месте. В комнате на стене над длинным комодом Глеб увидал большую фотографию погибшего Ротёмкина с черной лентой на уголке. Диван и кресла были накрыты темными тканями. Зеркало занавешено. Вид был удручающим. Усадив Корозова за большой стол посередине комнаты, хозяйка села сама по другую сторону и сразу начала беседу: