Надо помочь Ральфу (СИ)

Однако, в том, что дубина не достигла места назначения, никакой вины умелого галима не было. Причиной тому был сам Максим. Хотя и Максим ничего такого, особенного, и не совершил, просто увернулся: в нужный момент сделал небольшой шаг в сторону, и грозная дубина просвистела рядом.

Этому простенькому приемчику Максим научился года два тому назад. У них, в Крайнем, при спортклубе «Спартака» работала секция «Единоборств без оружия». Одним из кружков руководил выходец из Мозамбика, потомок португальских колонизаторов и самый настоящий португалец, непонятным образом, оказавшийся в Крайнем, дон Педро Педрович. Это было «самбо» какого-то племени мозамбикских охотников за зебрами и называлось оно «Кгхрокхмбохчкхо бгкхун кгхар-гкху», что в переводе с языка этого мозамбикского племени на португальский, а затем, с португальского на русский, приблизительно означало: «Вот таким простым образом хорошие, миролюбивые животные не только успешно обороняются, но и наносят прямой урон злым кровожадным хищникам». Максим вначале охотно занимался в секции, потом ему надоело сотни раз, под присмотром неумолимого дона Педро Педровича, выполнять одни и те же движения, и он ушел. Но кое-какие навыки остались. И могли сейчас пригодится.

Атаман непременно сообразил бы причину своей неудачи и постарался, далее, действовать более успешно, но не успел, потому что действовать начал Максим. Он принял позу возмущенного страуса, защищающего своих страусят, от кровожадной гиены, широко развел руки (будто это крылья), повернулся на левой ноге, а правой ногой влепил Гвидлию Умному оплеуху. По мозамбикски это называлось не оплеуха, а как-то иначе, но Максим не мог вспомнить. А влепил без всякой злобы. Просто, в целях самозащиты, и чтобы утвердиться. Дать этому атаману кодьяр понять, что не на тех нарвался.

Если бы галиму врезал ногой кто-то из страусов, отлично освоивших этот, жизненно необходимый им прием, Гвидлий, наверняка, вообще, отдал бы концы. У страуса, можно сказать, не лапы, а настоящие твердые копыта. А у Максима на ногах кеды. Обычные мягкие кеды, даже порядочного каблука на них нет. Да Максим и не хотел бить сильно, но видно, немного не рассчитал. Галим даже не ойкнул, и удивиться, или рассердиться, не успел: бессмысленно вытаращил глазища и рухнул. Коллективный портрет на его халате принял еще более абстрактный вид. Хотя, возможно, это был не коллективный портрет, а фантастический пейзаж. Что-нибудь типа: «Восход чужого солнца на бесконечно далекой планете».

Рухнувший галим – это было столь неожиданно, что все, на какое-то время, замерло. Эмилий ожидал нечто подобное и облегченно вздохнул. Как принципиальный пацифист, он относился к подобным оплеухам отрицательно, но как Уполномоченный Посол их светлости герцога Ральфа, в данном конкретном случае, оплеуху, уложившую агрессора, полностью одобрил. Гномы явно обрадовались, а кодьяры растерялись. Но, надо отдать им должное, быстро оценили обстановку и сообразили, как следует поступить. Причем действовали достаточно энергично и слаженно, будто у них регулярно проходили отрядные учения и тренировки на тему: как следует поступать в ситуации, когда бьют галима.

– Круши их, брахата! Фугу! Фугу! – заорал один из кодьяр. Судя по тому, как быстро он отреагировал, вполне возможно, что он числился в отряде заместителем атамана по воспитательной работе (что-то вроде замполита), и должен был лично, своим примером, вести за собой массы. – За мной! – Он поднял дубину и бросился к Максиму.

– Фугу! Фугу, брахатата! – подхватили остальные кодьяры. А двое активистов последовали за замполитом. Один из них тут же пристроился к начальству, а второй, очень крупный, напоминающий своими размерами двухстворчатый дубовый шкаф, топал несколько приотстав.

Семь остальных кодьяр возмущенно орали, выражали единодушное негодование, по поводу затрещины, что досталась галиму, но остались на месте, стеречь гномов. Понимали, что замполит с активом, в три дубины, быстро уговорят непокорного. А дракон… Что дракон? Тот вообще ботаник и пацифист. Хотя, по сердитым лицам кодьяр, можно было понять, что теперь и пацифист схватит, и ему достанется на лукошко горьких ягодок. Чтобы знал с кем водить компанию, а с кем ее водить не следует.

Если бы не Максим, пацифист точно схватил бы. Да и Максиму, если бы он стоял и ждал, пока его дубинками станут охаживать, тоже досталось бы не слабо. Но Максим не намеревался, ни стоять, ни терпеть. Хотя драться с кодьярами ему, по-прежнему, не хотелось.