Надо выкопать шесть ям

Кто-то писал: «Да этот Ибрагимов – сын депутата городского совета. Сам, щаз. Весь частный транспорт в городе под себя прибрал бабла немерено а батя его крышует и помогает! Знаем мы этих. Сами сусами блядь».

Девочка-москвичка интересовалась у комментатора, откуда в нем столько зависти.

«Причем тут зависть? Ну у него папа богатый какое сам. Зажрались уже все эти пид.расы а тут на тридцатку выживаешь. У меня-то нет богатого папы. Людей заставлял работать за семнадцать косарей – вот так и вышло. Жрите теперь».

Девочка-москвичка умно и мило говорила, что работники могли просто уволиться и не работать за такие деньги, поскольку это очень глупо, работать за такие деньги.

«Ты работу найди еще здесь дура».

Девочка-москвичка интересовалась, кем комментатор работает, если получает всего тридцатку, ведь эта сумма даже не похожа на зарплату. Девочка-москвичка предполагала, что уважаемый комментатор просто сидит и получает пособие по безработице.

«Ну ты точно дуреха. За МКАД выезжай иногда, там тоже люди живут».

Девочка-москвичка нудно рассказывала, что страна в поледние годы на подъеме и все ее знакомые в любых Мухосрансках нашей необъятной, и даже в деревнях, получают больше ста тысяч.

«Ты долбанутая? У нас вон девка-подросток просила мотоблок у путина, чтоб маме помочь. Так ее потом соседи гнобили типа у всей деревне зарплата шесть тысяч и неча выпендриваться. Это два года назад было, сейчас наверное, восемь у них. Это про деревни. По нашему городу прожиточный минимум одиннадцать тысяч, ты с какой луны свалилась?»

Девочка-москвичка умно и замечательно писала, что кто хочет, тот зарабатывает, а остальные просто не хотят. Потом девочка-москвичка добавила, что даже на заводах, которые чуть ли не ежедневно запускают новые, платят от пятидесяти тысяч, и всем надо идти на заводы.

Саша рассмеялся. Вспомнил, как пару лет назад пытался найти работу на зиму (ландшафтники, к сожалению, работают только в теплую половину года, когда меньше, когда больше – уж это по погоде). Устроился на завод ЖБИ в районе Сортировки.

Сашу тогда очень удивила технология. Кран спускал готовые плиты, заключенные в формы. Надо было раскрутить болты со всех сторон, отбить ломом грани формы от туловища плиты, осмотреть на трещины. В освободившуюся форму поставить горячую арматуру. Специальная установка насыпала раствор (раствор настолько густой, что его насыпают, а не льют) – его ровняли лопатами, пристегивали заполненную форму к крану и так по кругу. Через пару часов пальцы еле гнутся, пот застилает глаза, так что ломом бьешь уже вслепую.

Саня подумал, что эту девочку-москвичку было бы забавно привести туда. Стояла бы девочка у Саши над душой, глядела, как с него пот градом льется, как лом летает туда-сюда, и всерьез приговаривала: «Эй, плохо живешь? Да просто ты лентяй! Нытик! Давай, подними жопу от дивана! Выйди из зоны комфорта!».

Первое время Сашу удивляли эти лопаты – вроде завод, станки, да и ведь на бетонных плитах всё вокруг держится, города целые. А делают их – лопатами. Но потом он перестал удивляться, потому что пока в одном месте реализуют технологию «умный дом» и разрабатывают очередной многоядерный процессор, на каком-нибудь Химмаше сырые бараки до сих пор топорщатся, и современного в них – пластиковые окна в гнилых стенах.

Режим на заводе был: две смены в день, две в ночь, один выходной. По двенадцать часов. Разогнуться с утра нереально. Руки свинцовые. Саша думал, что привыкнет, да ведь и зарплату обещали по местным меркам классную – сорокет.

А через пару смен поговорил с мужиками и выяснил, что реально платят семнадцать. Саша сбежал. Так что россказни про прекрасные заводы и то, что всем надо работать там, его одновременно и злили, и веселили.

Плюнул он на девочку-москвичку, не стал ничего комментировать – время-то ему никто не вернет – написал еще абзац текста и лег на разложенный диван между женой и ребенком. Ребенок спать в своей кроватке категорически отказывался. Вообще часто просыпался и плакал – кошмары ему снились.