Надо – значит надо! (СИ)

— А, ну, это хорошо, — кивает он. — Ты Поварёнка не нашёл?

— Нет, — мотаю я головой.

— Странно, вместе с ним ещё один человек исчез. Тот, что его выслеживал… Ладно, потом поговорим. Так что за шухер-то? Почему всех вызвали?

— Да не знаю, Леонид Юрьевич. Самому интересно, так что позвоню вам потом. Расскажете?

— Посмотрим, — хмыкает он и поднимается по ступенькам крылечка.

— Ну что, товарищи, — очень серьёзно говорит Андропов мне и Гурко. — Начинаются новые времена. И работать нам придётся за семерых. И вам, Марк Борисович, и вам, Егор Андреевич.

Ну, надо же, по имени отчеству…

— Но для начала нам нужно хорошенько постараться, чтобы завтрашний день прошёл идеально. Без сбоев, без осечек, без помарок, без промашек. Сегодня ещё Чурбанов должен заглянуть и Медведев, но ждать мы их не будем. Времени на подготовку у нас очень мало, так что, друзья, давайте преступим к планированию операции.

— Какое у операции кодовое название? — спрашивает Гурко.

— Думаю, — задумчиво отвечает Андропов, — так её и назовём, «Новые времена».

27. Надо — значит надо!

Я просыпаюсь, открываю глаза и поворачиваю голову к окну. Ещё рано. Наверное, половина шестого. За окном пока серо, но скоро уже начнёт светать и розоветь. Утро красит нежным светом…

Переворачиваюсь на правый бок и смотрю на Наташку. Она сразу открывает глаза. Хлоп-хлоп. Улыбается.

— Ты чего? — тихонько шепчет она. — Не спишь? Рано же ещё…

— А ты? — я тоже улыбаюсь.

— Я ещё сплю… Ты опять убежишь?

— Ага. И без завтрака, так что можешь поваляться подольше. Мы, кстати, в воскресенье к Ильичу приглашены. Говорю, пока не забыл.

— О… Хорошо… Давно не были… Слушай…

Она замолкает.

— Слушаю.

— Да, тут Айгюль несколько раз приходила, никак тебя застать не могла.

— Могла бы позвонить сначала, договориться.

— Ну, да, — прикрывает глаза Наташка. — Могла бы… Она хочет…

— Чего она хочет?

— Работать…

— Работать? Невероятно. И кем она работать хочет?

— Да, говорит, где скажет Егор, там и буду.

— Ничего себе, — хмыкаю я. — И где мне ей сказать? Что думаешь?

— Я? — Наташка открывает заспанные глаза. — Что я думаю?

— Ага, — подмигиваю я.

— Ну… она говорит, что не употребляет. К нам, по крайней мере, всегда приходит трезвая, как стёклышко. Выглядит хорошо. Непохоже, в общем, чтобы того…

— Ну, это проверить можно. Анализы сделать.

— Да ну… Как-то некрасиво будет… А так-то у неё же диплом есть, языки…

— И физическая подготовка хорошая, — усмехаюсь я. — В банк её пристрою. Будем иностранный банк запускать в Союз. Вот пусть она и поработает там. Её связи там пригодятся.

— А зачем в банке физическая подготовка? — удивляется Наташка.

— Деньги же охранять надо, — смеюсь я. — Но вообще, я про физподготовку безотносительно банка вспомнил. А ты что, тоже в банк хочешь?

— Нет, мне и в моей конторе нравится. Работа интересная.

— Везде интересная, когда плоды видно. А скоро, я надеюсь, их будет видно много и хороших. И по разным направлениям. Ладно… надо мне вставать понемногу. Сегодня сходка в политбюро. Я тоже там крутиться буду. С Гурко. Так что вот… Ты спи, ещё рано.

— Тебя дома вообще не бывает в последнее время, — вздыхает Наташка. — Как будто ты из своего Забайкалья не вернулся ещё.

— Ну, Натусь, ты чего это вдруг? — удивляюсь я, поскольку ни разу вроде таких разговоров не было ещё. — Работа ж…

— Нет, не правильно выразилась. Я понимаю, что работа. Просто мне сказать кое-что надо, а тебя нет и нет.

— Ну, сейчас скажи, — улыбаюсь я. — Вот он я.

— Блин, — смешно хмурится она и вздыхает. — Я не так хотела. Ну ладно. Ты ведь сам разговор завёл и дома не бываешь. Так что не возмущайся теперь.

— О чём я разговор завёл? Об Айгуль?

— Про то, что везде плодов много будет ты сказал или я?

— Я, вроде…

— Ну, и вот… — она загадочно прикрывает глаза.

— Чего вот-то? Не понимаю я сутра пораньше загадок твоих. Толком скажи.

— Ай! Бестолковый! Дай-ка свою руку.

Она переворачивается на спину и, взяв мою руку, кладёт себе на живот.

— Ну?

— Ну что? — усмехаюсь я и начинаю двигать руку вверх к её груди. — Соскучилась? Вот эти плоды? Но сейчас…

— Бестолочь… — шепчет она и возвращает руку на живот. — Какой же ты бестолковый.

Губы её расплываются в улыбке. И я вдруг осознаю, какой же, на самом деле, бестолковый. Какой я бестолковый! Сердце замирает, а потом начинает стучать сильнее.

— Наташка! — восклицаю я и сажусь на постели. — Правда что ли?

— Да, — отвечает она и на щеках её вспыхивает румянец.

— Когда ты узнала?

— Пару дней назад.

— Точно?! — нависаю я над ней. — Это точно? Ты у врача была?

Она молча и часто кивает.

— Ну, и дела! Ну, ты даёшь! Вот это чудеса!

— Ты рад? — тихонько и настороженно спрашивает она.

Я? Рад? Даже и не знаю… Да, пожалуй, рад… Только это какое-то… слабое слово… мало что выражающее…

— Очень, — тоже тихо отвечаю я и, наклонившись ниже, приникаю к её губам.

— О, какой, прям жених, — качает головой Гурко рассматривая меня с головы до ног. — И светишься, как блин масляный. Так что ли говорят?

— По-разному говорят, Марк Борисович. Доброе утро.

— Доброе, — соглашается он. — Ну, что, готовы твои наёмники?

— Они не наёмники, а патриоты.