Надпись

"Боже мой, Костя, что они с тобой делают… Твоя гениальная голова, которая собрала в себе столько великих идей и уникальных прозрений… Грубое, страшное вторжение… Я рядом, с тобой… Принимаю на себя твою боль, твое бесконечное страдание…"

В руках хирурга появилась пила – сверкающая, из нержавеющей стали ножовка. Такой пилой перепиливают железные трубы, отрезки арматуры, окаменелое дерево. Хирург ловко и точно стал водить инструментом, соединяя распилами лунки. Коробейников слышал мягкий звук пилы, погружавшейся в сырую кость. Ему казалось, что на его голове выпиливают окно, и мелкие стальные зубья уже дерут в глубине чувствительную влажную мякоть.

Узкие линии соединяли выточенные лунки, окружали гематому тонкими щелями, сквозь которые что-то розовело, светилось, будто в голове горел рубиновый фонарь и его свет просачивался сквозь прорези.

"Боже мой, эта грубая сила, примитивные инструменты, вторжение в святая святых… Твой светоч, хранилище великих гипотез, неповторимое течение мыслей… Неужели так просто отмыкается секретный замок, открывается божественный сейф?.. Костя, друг, я рядом, спасаю тебя…"

Хирург приложил к черепу растопыренную пятерню, касаясь чуткими пальцами. Другой рукой взял инструмент, похожий на вязальную спицу. Ввел в распил, поддел, потянул. Свод черепа отпал, и вовне ударила разящая, ошеломляющая сила, толкнувшая Коробейникова, словно из-под свода прянул малиново-красный взрыв. Пахнуло парным духом, пролилась и закапала клейкая жижа, окровянив простыню. Обнаружился мозг, бугристый, выпуклый, с перламутровой слизью, малиновыми, голубыми, ярко-желтыми и тускло-белыми массами. В этом зрелище была такая интенсивная мощь, запретная тайна, кощунственная нагота, что Коробейников ошеломленно отпрянул, стал терять сознание. Искал опору, с трудом одолевая обморок. С похолодевшим лбом, липкой испариной глядел, как близко светится обнаженный мозг.

От мозга исходила могучая радиация, словно это была глыба урана. Он был живой, переливался, слабо пульсировал, как всплывший на поверхность таинственный моллюск. Фиолетовая мякоть, желтая глубина, выгнутые лепестки делали его похожим на чудовищный жирный георгин. Складки, мягкие морщины, толстая синяя вена, вишневая артерия создавали ощущение отдельного существа, поселившегося в человеке как чудовищный полип, прокравшийся под черепную кость. Этот полип имел внеземную природу, проник под череп в виде крохотной космической споры, разросся, питаясь земными энергиями. Был связан своей природой с необозримой Вселенной, ведал об отдаленных галактиках, о "черных дырах", о первых секундах творения. Передавал малую часть этих знаний бренному человеку. Мозг переливался, как странный, из цветного стекла, сосуд, который соединялся трубочкой с губами божественного стеклодува, был наполнен его дыханием. Освобожденный от костяной оболочки, казался светилом, приплывшим из Космоса. И это ужасало Коробейникова, было невыносимо, ввергало в помрачение от соседства с непостижимой, запретной тайной.

– Микроскоп! – Это приказание произнес главный хирург, перед кем расступилась остальная бригада. К пульсирующей выпуклости мозга, на которой переливался ослепительный свет люстры, придвинулся окуляр микроскопа, который мог быть воспринят как телескоп, направленный на небесное тело.

"Мне дано стать свидетелем непостижимого действа… Заглянуть в глубину мироздания… Бог в обличье хирурга поставил меня рядом с собой, чтобы я узрел обнаженный мозг… Заглянул в сердцевину сознания… Костя, милый, я не должен смотреть… Делаю это ради тебя…" – обморочно думал Коробейников, глядя, как в эмалированной ванночке лежит выпиленная кость с клочком волос, с губчатой розовой кромкой. Его непотревоженное, покрытое волосами темя испытывало холод, словно утратило костный свод, и обнаженный мозг, окутанный розовым паром, чувствовал холод…

– Насос… Пинцет… Два мелких осколочка… Боится меня, дрожит… – Хирург смотрел в микроскоп. Из его лба исходил узкий огненный луч, поджигал красные и синие участки мозга, переливался в серых извилинах. Стальной клюв пинцета нащупывал костяные осколки, выхватывал из разноцветного студня. Мозг содрогался. Коробейников чувствовал в голове ледяное проникновение пинцета. – Подойдите… – Это властное указание касалось Коробейникова. Хирург отодвинулся, приглашая взглянуть в микроскоп. Коробейников приблизил глаз к окуляру и, пораженный, замер.