Надпись

– Я – "Первый"!.. Квитко, присылай на горку людей… Косоглазым конец!.. – Трофимов ворочался, всматривался в близкую сопку, оглядывался на стоящий в стороне "бэтээр". Машина двинулась к сопке, к ней, выскользнув из-за склона, присоединилась другая. Осторожно подошли к подножью, откуда начиналась атака. Бортовые люки раскрылись, стали выскакивать солдаты. Шли торопливо мимо Коробейникова. Капитан Квитко, в камуфляжном маскхалате, пятнистый, как тритон, замыкал цепь. Трофимов поднялся, достал пистолет. Оглянулся на Коробейникова:

… – Вам оставаться на месте… Возможен минометный обстрел со стороны Китая… Повторяю, у вас другая работа… – и пошел, сосредоточенный, похожий на озабоченного прораба. Знал свое дело, осуществлял строительный замысел, неведомый до конца Коробейникову.

Коробейников остался сидеть на прохладном истоптанном песке. Смотрел, как цепь подымается в гору. На склоне без каски лежал солдат. Голова его больше не шевелилась. Рядом, спиной к вершине, сидел другой солдат и курил.

Коробейников чувствовал себя отупевшим и усталым. Хотелось упасть и заснуть под слепящим маленьким солнцем, которое припекало и жгло. Он не хотел переживать и обдумывать. Собрал в груди огромный ворох впечатлений, не разбирая, не разглядывая их устрашающий, рыхлый ком. Желал поскорей унести этот ворох подальше от глаз, в убежище, и там заснуть. Скрипели на зубах песчинки, темнел на песке отпечаток солдатской подошвы.

Он оставался у подножья один, пока с вершины не начали спускаться солдаты. Пятеро несли одного, за руки, за ноги, поддерживая голову. В этом неловком спуске, с остановками, передышками, когда солдаты опускали ношу на землю, стараясь ухватить ее поудобнее, перебрасывали за спину мешавшее оружие, было что-то муравьиное. Так худые муравьи тащат большую личинку. Тот, кого тащили солдаты, был сержант Лаптий, без каски и автомата, провиснув спиной до земли. Когда его проносили мимо, Коробейников увидел расстегнутую рубаху, сильную шею с липким красным ручьем, вытекавшим из перебитой артерии, застывший зевок открытого рта. Тяжело дыша, спотыкаясь, его пронесли к "бэтээру" и неловко погрузили в хвостовой отсек.

К лежавшему на склоне солдату, у которого курил другой солдат, с горы сошли автоматчики. Постояли, о чем-то переговариваясь, глядя на лежащего. Один поднял каску, подобрал и накинул на плечо автомат, рядом со своим, висящим. Четверо других подхватили лежащего, понесли. Куривший остался сидеть. Когда они проходили мимо Коробейникова, тот увидел, что несли Студеникина. Вихрастая голова казалась маленькой, с белыми щеками, рубаха на груди потемнела от крови. Его донесли до "бэтээра", затолкали в черный зев.

К сидевшему на склоне подошел автоматчик, стоял над ним, что-то втолковывая. Пнул ногой. Тот поднялся, и вдвоем они стали спускаться. Прошли близко от Коробейникова, и тот разглядел серое, в розовых прыщиках, лицо солдата, испугавшегося бежать на гору.

С вершины медленно, останавливаясь, обнимая за плечи двух товарищей, проковылял раненый. Штанина была обрезана по колено, белела свежая, без следов крови, повязка. Он что-то говорил беспрерывно… Они подошли к транспортеру, и товарищи помогли ему погрузиться в люк.

Второй раненый, окруженный солдатами, шел сам. Его рука, обмотанная бинтом, была на повязке. Он то и дело останавливался, отрицательно качал головой. И было неясно, что он отрицает, то, ужасное, что произошло на горе и ранило его в руку, или то, что его уводят с горы, где он хотел бы остаться, торжествуя победу. Долгое время никто не появлялся. Потом показался Квитко, уже без пятнистого маскхалата. Держал в руках каску, оглядывался. Были видны издалека его оттопыренные, просвечивающие уши, бойкие светлые усики. Те, на кого он оглядывался, в восемь рук несли пятнистый халат, в котором что-то отвисло, небольшое, плотное, невидимое. Когда проходили мимо, Квитко торжествующе посмотрел на Коробейникова:

– Пленный… Подранок… Из крупнокалиберного чуть зацепило… Китайский бог его спас… – Он заглянул в халат, где свернулся живой кулек. – Это им за Даманский!.. Думали, мы их будем палками выбивать… Не хотите пулеметов понюхать? – И прошел, торжествующий, взвинченный, владеющий бесценным трофеем, который осторожно был помещен во второй "бэтээр".

Полковник Трофимов легко, выписывая змейку, сбегал с горы. Пистолет был в кобуре. В руках он держал прозрачный кусок целлофана, сквозь который просвечивали какие-то бумажки, пухленькие, в красном, книжицы.