Надувная женщина для Казановы

Но в любой бочке меда обязательно присутствует хоть капля дегтя. Михаил Стриженов постоянно болел, поэтому мог работать редко, не чаще двух-трех раз в месяц. Зато каждый его выезд превращался в шоу, восхищенные родители потом звонили с благодарностью на фирму и рекомендовали ее всем своим знакомым. Поэтому Стриженову прощали частые болячки. Когда Михаил решил уволиться, его уговаривали остаться чуть ли не всем коллективом, обещали повышение зарплаты, но Стриженов только вздыхал:

– Спасибо, ребята, самому неохота расставаться с вами, но так уж получилось.

– А почему он вдруг надумал бросить такое замечательное место? – удивился я.

Нора хмыкнула:

– Догадайся с трех раз, по какой причине мужики совершают глупости? Михаил женился, и его супруге категорически не понравилось, что муженек зарабатывает на жизнь, прикидываясь Красной Шапочкой. Девица в ультимативной форме велела Мише: «Уходи в театр», и тот подчинился.

– Но это же идиотизм! – воскликнул я. – Разве можно во всем слушаться женщину!

Нора издала странный звук, похожий на сдавленный кашель.

– Согласна. Слушай дальше. Миша ушел из фирмы и больше туда не вернулся. Супруга, по его словам, из очень обеспеченной семьи. Наверное, он боялся, что она не даст ему денег. До брака он сидел без денег. Все, кого я ни спрашивала, говорили, что Стриженов постоянно нуждался, брал в долг у одного, потом перехватывал у другого, чтобы отдать первому, выкручивался как мог, голову вытащит – хвост увязнет, и все в таком роде. Поэтому, скорей всего, он и решил сделать предложение Лиде Московской.

– Кому? – подскочил я.

– Лидии Московской, – спокойно ответила Нора. – Там какая-то темная история вышла, никто подробностей не знает. Лида прожила с Михаилом пару лет, потом они расстались. Собственно говоря, это все, что я пока выяснила, но продолжу сбор информации…

Я так разволновался, что, совершенно позабыв о приличиях, перебил Нору:

– Вы только послушайте теперь, что я вам расскажу!

Спустя некоторое время Элеонора сказала:

– Хорошо, рысью несись к этой Московской и постарайся вытрясти из нее нужную информацию. Похоже, она наврала тебе не три, а сто три короба.

Сунув телефон в карман, я пошел в сторону харчевни, где сидели дамы. И как прикажете избавиться от спутниц?

– Где мои лекарства? – простонала Николетта, прикладывая пальцы к вискам.

Я положил перед ней пакетик.

– Вот.

Маменька вытащила две упаковки и завопила:

– Ты издеваешься, да? Ведь я сто раз позвонила и приказала, не гутталакс, не имодиум, а цитрамон!

Я с недоумением уставился на лекарства. Действительно! И как только я дал маху? Хотя этот казус вполне объясним. В свое время я активно интересовался психологией, прочитал много книг, в том числе и те, которые были посвящены тестированию. Так вот, очень хорошо помню такую шутку. Если вы зададите человеку элементарный вопрос: «Какого цвета огонь?», то услышите в ответ: «Красный». Кивнув, продолжаете: «А теперь скажи, какого цвета кровь?» Естественно, услышите: «Красная». Не останавливаясь, спрашиваете: «Какого цвета крест, нарисованный на машине „Скорой помощи?“» Ответ, думаю, понятен. Теперь внимание – главный вопрос: «На какой свет следует переходить улицу?» Так вот девяносто людей из ста тупо выпаливают: «На красный». Этот прием охотно используют те, кто ведет переговоры: сначала усыпляют бдительность противоположной стороны, а потом заставляют ее совершить оплошность. Не верите мне? Можете сами попробовать. Дело не в моей глупости, а в назойливости Николетты, безостановочно бубнившей: «Только не гутталакс и не имодиум».

Маменька просто вбила мне в голову эти названия.

– Немедленно иди за цитрамоном! – скомандовала Николетта.

Я встал и двинулся к двери. Нет, я плохой сын. Отчего мне хочется сейчас убить Николетту? Сказано же в Библии: почитай родителей. Надо постараться справиться с собой. Может, заняться аутотренингом, твердить про себя: «Люблю маменьку, люблю маменьку», хотя, на мой взгляд, это глупое занятие.

После таких упражнений возненавидишь «объект» окончательно. Что же делать? Ладно, попытаюсь по-иному. Итак, Иван Павлович, спокойствие…

– Иван Павлович, – раздался за спиной голос Эстер.

Я обернулся.

– Вам никогда не хотелось убить Николетту? – спросила дама, по-птичьи наклонив голову.

В ее карих глазах плескалось такое море сочувствия, что я совершенно искренне ответил:

– Сейчас именно такой момент.

Эстер засмеялась:

– Голубчик, ступайте гулять. Лучше всего отправляйтесь в лес. Насколько я понимаю, вы из той породы людей, которым требуется изредка побыть в одиночестве. Если вон там повернете налево, то через пару минут окажетесь в парке, где в вечернее время пустынно.

– Спасибо, но я боюсь, матушка будет гневаться.

– Не волнуйтесь. Беру разрешение ситуации на себя, – подбодрила меня Эстер. – Потом доставлю Коку и Николетту в гостиницу, вы свободны до завтрашнего утра.

Меня затопила волна благодарности. До сих пор никто из знакомых не выручал меня таким образом, да мне и в голову не приходило «подарить» маменьку кому-нибудь на время.