Надувная женщина для Казановы

Тещенька завизжала с такой силой, что с потолка свалилась криво висящая люстра и долбанула любителя розыгрышей прямо по кумполу. Зять, правда, не окочурился, но оглушительно заорал. Теща, услыхав, как отрубленная голова отчаянно матерится, окончательно потеряла рассудок и метнула в парня только что купленный трехлитровый баллон с томат-пастой. Естественно, банка попала шутнику прямо в лоб. Очевидно, кости у мужика были толщиной с бетонную плиту, потому что емкость разбилась, добавив в пейзаж краски. Бедный зять потерял сознание да так и остался сидеть под столом, теперь уже точно похожий на труп.

Баба, воя, словно заевшая кофемолка, опрометью бросилась в отделение милиции, расположенное в этом же доме, на первом этаже.

Пришедшим ментам при виде апокалиптического зрелища стало дурно, и они даже, потеряв самообладание, попятились к двери. И тут голова, страшная, вся покрытая красными сгустками, подняла веки, бешено завращала глазами, разинула рот и выдала тираду:

– Мама! Вашу мать! Мать вашу! Мама!

Теща свалилась в обморок, один из ментов рухнул рядом с ней, второй оказался покрепче.

– Ты того… этого… – забубнил он, – паспорт покажь!

– Ща вылезу, – просипела башка, – и достану, погодь маненько.

Очевидно, перспектива узреть летающую по воздуху за документом голову настолько впечатлила служивого, что он с воплем: «Спасите! Вампиры!» – ринулся за подмогой.

Когда отделение почти в полном составе, с табельным оружием на изготовку вломилось в квартиру, зять, по-прежнему покрытый кетчупом, вызывал «Скорую помощь». Итог шутки: у тещи гипертонический криз, один мент стал заикаться, второй теперь всегда глупо хихикает при виде бутылки с кетчупом, зятек получил несколько суток за хулиганство и полное моральное удовлетворение. А теща раз и навсегда перестала приставать к идиоту.

Я отложил издание в сторону. Конечно, ни один уважающий себя человек не станет прикасаться к сему чтиву даже в перчатках. Мерзкая газетенка! Но… Почему же я сейчас хохотал, как безумный? Отчего мое настроение резко улучшилось? Да и дорога пролетела незаметно. А вот после чтения солидных газет у меня всегда возникает тягостное ощущение безнадежности. Все в России плохо: у народа нет денег, олигархи купаются в золоте, армия нищенствует, медицина стоит с протянутой рукой, а все Чубайс проклятый! Нет, дорогие читатели, не надейтесь, лучше не будет, мы все умрем в муках.

Но, оказывается, еще находятся люди, которые способны самым идиотским образом подшутить над родственниками и, что самое интересное, мне об этом было приятней узнать, чем об очередном террористическом акте. Может, я просто переел негативной информации, заумных рассуждений о политике и теперь меня потянуло на глупости?

Так или нет, не знаю, но на платформу в Гжеве я сошел в самом радужном настроении. Недочитанный бульварный листок не выбросил в урну, а аккуратно свернул и спрятал в карман. Вечером лягу в кровать и изучу пасквильное издание, что называется, до корки, сдается мне, там еще есть много смешного.

Гжев оказался больше Ковальска, и местное население практически не говорило на русском языке. В городе, очевидно, не было лечебницы, и на первый взгляд жили тут одни чехи.

Встав посреди улицы, я осмотрелся. Взгляд зацепился за шпиль католического собора. Пойду туда, скорей всего, там окажутся экскурсанты и русскоговорящий гид.

Мой расчет оправдался полностью. На парковке теснились автобусы, а на площади перед собором кучковались группы людей и слышалась многоязычная речь. Я прислушался, вычленил знакомые фразы и примкнул к группе толстых теток в цветастых сарафанах и животастых мужиков в тренировочных костюмах.

Дождавшись момента, когда экскурсовод, хорошенькая темноглазая девушка, сказала: «А теперь покупайте билеты и самостоятельно осматривайте», я подошел к ней и тихо спросил:

– Извините, вы местная?

– Я из Питера, – охотно пояснила девушка.

– Но я хотел узнать другое. Вы живете в Гжеве или привезли туристов из Праги?

– В этом смысле я местная, – улыбнулась собеседница, – правда, очехиться пока не получилось, даже фамилию свою оставила, Иванова. Она здесь очень экзотично звучит.

– Подскажите, где тут Египетская улица.

– Брайтон, – улыбнулась Иванова.

– Нет, нет, Египетская.

Экскурсовод засмеялась:

– Ну да, только наши ее Брайтоном называют, по аналогии с Америкой. Там русская диаспора селится, а у нас на Египетской тоже российская колония. Значит, так, сядете на пятый автобус…

До места я добирался долго: сначала влез в «Икарус», который ехал в противоположную сторону, потом пришлось поколесить по городу. Гжев выглядел буржуазно. Он был застроен небольшими, в основном трехэтажными домами. Розовые, голубые, светло-желтые – они напоминали яркие леденцы. Почти на каждом окне крепились аккуратные ящики с буйно цветущими геранями, тротуары сверкали чистотой, вокруг не было ни одной бумажки. Кое-кто из прохожих вел на поводке собак. Вдруг одна из болонок присела, я улыбнулся. Конечно, жителей можно воспитать, но как объяснить животным правила поведения.