Надувная женщина для Казановы

Я молча смотрел на раскрасневшуюся от злости Мадлен. Говорят, у каждой нации есть характерные признаки. Принято считать, что французы невероятно сексуальны, а немцы педантичны и аккуратны. Не знаю, соответствует ли это действительности, среди моих друзей иностранцев нет. А вот о русских бытует мнение, что все они алкоголики, мол, начинают день с самогонки и заканчивают водкой. Естественно, это неверно. На мой взгляд, у нашего народа есть другая характерная черта. Увидев, что сосед выбился в люди и стал жить лучше других, русский человек предпочитает отчаянно завидовать везунчику и отнюдь не станет работать больше, чтобы достичь такого же успеха. Нет, нашим только дай раскулачить парня, пусть живет так же плохо, как остальные, сидит в навозе и не чирикает. Именно из-за этого в России случилось много неприятностей. Почему, например, в 1917 году произошел большевистский переворот? Просто группе людей было невмоготу смотреть на чужое благополучие, вот они, сыграв на национальном чувстве зависти, и устроили заваруху, в результате которой одна часть населения оказалась в могиле, а другая впала в нищету. Есть жестокий анекдот на эту тему. Один человек выловил золотую рыбку, та, как водится, взмолилась:

– Отпусти меня, выполню три твоих желания.

– Ладно, – согласился мужик, – значит, так, хочу огромный дом.

Бац, стоят на дороге целых три роскошных здания.

– Извини, – залебезила рыбка, – забыла предупредить, я еще не слишком опытная волшебница. Поэтому, то, что ты сейчас пожелал, появится и у твоего соседа, причем в двойном размере. Вот твой дом, а те два – его. Еще проси, чего хочешь.

Закручинился мужик, пригорюнился, начал в затылке чесать, думал думу горькую и надумал:

– Слышь, рыбка! – радостно воскликнул он. – А ну-ка сделай меня слепым на один глаз!

Лично я, впервые услышав анекдот, смеяться не стал. Уж слишком правдивой показалась эта история. Вот сейчас Мадлен с жаром убеждает меня в том, что Ирине Леонидовне не следует оказывать материальную помощь. Да и вообще, хорошо бы у нее все отнять.

На душе стало мерзко. Стараясь сохранить приветливое выражение лица, я вынул из кошелька деньги.

– Спасибо за помощь.

– Не за что, – радостно ответила Мадлен, – вы только своей хозяйке объясните: Вондрачкова не нуждается, просто она нахалка. Вот мне деньги очень пригодились бы, на квартиру, но ведь я не клянчу у богатых, сама верчусь. Пусть и Ирина Леонидовна постарается! У ней сын есть!

Разговор грозил пойти по кругу. Я встал.

– Пожалуй, мне пора.

– Вы куда? – полюбопытствовала Мадлен.

– Есть еще кое-какие делишки, – туманно ответил я.

– Давайте объясню, как до вокзала добраться, – оживилась девушка.

– Мне придется еще задержаться в Гжеве.

– К этой все-таки пойдете? – подскочила Мадлен. – Говорю же, не стоит, наврет с три короба. Домой езжайте, нечего вам тут больше делать, не тратьте зря время.

Я молча посмотрел на размалеванную стриптизершу. Интересно, что такое имеется в моей внешности, а может, я разговариваю особенным образом? Ну почему все встреченные мною особи женского пола моментально начинают командовать Иваном Павловичем? Я произвожу впечатление рохли? Или современные дамы не привыкли к воспитанным мужчинам и, встретив такового, тут же принимают его за идиота?

– Спасибо, Мадлен, – произнес я, стараясь придать голосу твердость, – далее я разберусь сам.

Стриптизерша дернула плечиком:

– Ну, как хотите! Вас на Египетскую вывести? Или поплутать решили, самостоятельный вы наш.

– Сделайте одолжение, укажите дорогу, – кивнул я, – вроде мы близко от русского гетто находимся.

– От чего? – вытаращилась Мадлен.

– От Брайтона, – я употребил более понятное ей слово.

– А… в двух шагах.

Мы вышли из кафе, повернули налево, прошли метров двадцать, обогнули магазин игрушек и оказались на Египетской.

– Во! – ткнула пальцем Мадлен. – Там чегой-то случилось! На пожар похоже.

Я уже тоже увидел впереди довольно плотную толпу зевак и клубы черно-серого дыма. Мое сердце екнуло. Забыв про Мадлен, я ринулся к дому номер восемь. Окна и дверь его оказались плотно закрытыми, но из всех щелей валил дым.

– Успеют пожарные приехать? – с интересом спросил один из мужиков. – Ща огонь заполыхает!

– Эх, сгинет все, – с легкой жалостью сказала одна из женщин.

– Так небось застраховано, – без тени участия заявила другая, – новый себе отгрохает, лучше старого.

– Может, сама и подожгла, – высказал предположение красномордый парень в ярко-зеленой футболке, – многие так поступают, поживут в хате, а когда она рушиться начнет, несчастный случай изображают. Деньги слупят – и вперед, следующий особняк строят. Сволочи, одним словом, вечно при деньгах, не то что мы.

– Ща как рванет, – мечтал о захватывающем зрелище мужик.

Меня охватил ужас.

– Там, внутри, мальчик, вернее, больной юноша! Он же погибнет! Пожарных вызвали?

– Угу, – ответил красномордый, – только они тут тормозные.

Я окончательно перепугался.

– Надо войти в дом!

Толпа уставилась на меня.

– Ты че, мужик, – сказала одна тетка, – совсем того? Пожар горит! Могет крыша на башку упасть.