Надвинувшаяся тьма

Шрайк шагнул вперед, заслоняя Энону, и выпустил перстяные клинки. Приятели солдата шарахнулись назад, но он остался на месте, продолжая кричать:

– Алеутка, твое время вышло! Она восстала вновь! Все слышали весть! Неведомый Сталкер убил тысячу городских в Брайтоне! На священной горе нашли пиявку-амфибию! Сталкер Фанг вернулась!

Эстер схватилась за ружье, но Энона поймала ее запястье, не давая застрелить разозленного солдата.

– Нет. Оставь его. Кто знает, что ему пришлось пережить?

От причала к ним уже бежали люди генерала Сяо.

Когда солдата схватили, он закричал:

– У Наги кишка тонка столько городов спалить! Это ее победа! Сталкер Фанг вернулась в Тяньцзин и убила трусливого калеку! Лети домой, алеутка, она и тебя убьет!

Буяна уволокли прочь. Энона вся дрожала. Эстер подхватила ее под руку и скорее повела к причалу.

– Не волнуйся так, он пьяный или сумасшедший.

– Я СЛЫШАЛ ТЕ ЖЕ СЛУХИ ОТ ДРУГИХ ОДНАЖДЫРОЖДЕННЫХ, – сказал Шрайк. – КОГДА ПОРАЖЕНИЕ КАЗАЛОСЬ НЕИЗБЕЖНЫМ, ОНИ УТЕШАЛИСЬ ВЕРОЙ В ТО, ЧТО ПРЕЖНЯЯ ПРЕДВОДИТЕЛЬНИЦА ВЕРНУЛАСЬ.

– Но ведь Фанг мертва, правда? – сказал Пеннироял, прячась за Сталкера. – Вы ее уничтожили!

– Она мертва, – сказала Энона. – Иначе и быть не может…

Но она все еще дрожала и полчаса спустя, когда «Фурия» уже уносила ее в замаранное пеплом небо, начиная обратный путь к Тяньцзину.

Лондон. После ночи наступил бессолнечный рассвет. Повсюду туман. Туман по окраинам развалин – там, где завалы обломков постепенно переходят в поросшую кустарником равнину. Туман в самом сердце развалин, клубится между высокими кучами ржавых кусков железа. Туман на дороге к Родильному отделению, туман на мусорных холмах. Туман вползает в домики Крауч-Энда, плотной пеленой окутывает ослепшие наблюдательные посты и замершие ветряки, виснет клочьями на оснастке «Археоптерикса» в секретном ангаре. Всю равнину укрыл такой толстый слой тумана, что птицы-Сталкеры не могут разглядеть Лондон, – только самые высокие груды обломков торчат скалистыми островками в сплошном белом море.

Рен проснулась от тревожного сна под равномерное кап-кап-кап с карнизов. Рядом – Тео (значит, он ей все-таки не приснился), а папы все еще нет. Нехотя Рен выбралась из тепла под боком у Тео и обошла стылую хибарку, заглядывая во все комнаты по очереди.

– Пап? Папа?

Письмо зашуршало под ногой, когда Рен вернулась к Тео. Спросонья ей пришлось дважды перечитать короткую записку, прежде чем она наконец поняла.

От ее крика проснулся Тео. Рен сунула ему листок.