Надвинувшаяся тьма

Было очень странно после всего, что случилось, вновь оказаться на улицах землеройного пригорода. Странно стоять в ратуше Вольфа Кобольда на мягком ковре, среди бархатных штор и красивых картин, в мягком отраженном свете скрытых аргоновых светильников. Рен увидела свое отражение в зеркале и едва узнала эту потрепанную, лохматую лондонскую девчонку.

– Рен!

Его, наверное, вызвали с мостика. На нем были сапоги, брюки-галифе и рубашка без воротника, с большими пятнами пота под мышками. Он похудел, и Рен невольно подумала – легко ли ему далось путешествие в одиночку по вражеской территории. На какое-то мгновение она ему обрадовалась и немедленно ухватилась за это чувство, создав из него улыбку, теплую и застенчивую.

– Герр Кобольд!

– Рен, зачем так официально? – Он подошел и взял обе ее руки в свои. – Я так рад, что ты вышла нас встретить! Что привело тебя сюда? Ты одна? Где твой отец?

– Он все еще в Лондоне, – соврала Рен.

– Лондонцы знают о нашем приближении?

– Пока нет.

– Зачем тогда ты здесь?

– Ждала тебя. Я знала, что ты приедешь…

Она позволила улыбке угаснуть; приняла такой вид, будто вот-вот заплачет, а то и вовсе в обморок упадет. Кобольд усадил ее на стул.

– Ах, Вольф! – сказала Рен. – Папу арестовали! Когда ты ушел, в Лондоне решили, что мы с тобой сговорились. Нас посадили в ужасные клетки – из зоопарка, для зверей. Папа плохо себя чувствует, а они его все равно не выпускают. А я сбежала. Жила в развалинах, поближе к окраине, и все ждала, ждала… Думала, ты никогда не приедешь!

Кобольд обнял ее, прижал к груди. Рен выдавила пару слезинок, а потом вдруг поняла, что если думать о Тео и папе, то начинаешь плакать по-настоящему.

Она сказала дрожащим голосом:

– Хэрроубэрроу – моя последняя надежда! Ты ведь защитишь папу, правда, после того как съешь Лондон?

– Конечно, конечно, – сказал Кобольд и погладил ее по голове. – К вечеру мы будем у Крауч-Энда. Лондонцы и все их имущество станут нашей добычей. Твой отец будет в безопасности.

Рен отшатнулась, глядя на него с ужасом.

– К вечеру? Это слишком поздно! Они сегодня днем улетают! Дату отлета перенесли из-за всех этих сражений… Ох, скорее надо!

Вольф покачал головой:

– Невозможно. Вокруг развалин нам быстрее не пройти.

– Покажи! – попросила Рен, утирая лицо тыльной стороной измазанной в земле ладони.

Вольф повел ее по задымленным улицам и через пищеварительную верфь, где готовили к действию тяжелые режущие механизмы. Потом они поднялись на мостик. У руля стоял Хаусдорфер. Вместо приветствия он кивнул Рен, сверкнув своими странными очками. Стал что-то говорить Кобольду по-немецки, но молодой человек отмахнулся и подвел Рен к столу, на котором была расстелена карта развалин. Вольф, должно быть, начертил ее по памяти, когда вернулся в Хэрроубэрроу. Рен сразу заметила несколько ошибок и больших белых пятен в центре, куда Вольф так и не добрался.

Он взял измерительный циркуль и провел им вдоль извилистой линии, идущей по северному краю основного массива обломков, а потом ткнул в Крауч-Энд.

– Вот такой маршрут я наметил…

– А почему не пойти прямо, через середину? – спросила Рен.

– Я не знаю, что там. Возможно, развалины непроходимы. И к тому же еще эти электрические разряды, о которых говорили лондонцы…

– Сказки! – фыркнула Рен. – Как ты и подозревал, сильфиды – просто выдумка, чтобы мы не лезли, куда не просят. Тот разряд, что мы видели в первый день, подделали мальчишки Гарамонда – спрятались в развалинах с электрическим ружьем. Слушай, если хочешь наверняка добраться до Крауч-Энда, пока новый город не подняли в воздух, надо вот тут ехать! Там такая как бы долина посредине развалин, почти до нужного места. И дозорных там нет, дольше не заметят.

Она взяла карандаш, который висел на разлохмаченной веревочке на углу стола, и провела по карте линию с запада на восток. Точно вдоль Электрической дороги.

Мальчишки, дежурившие возле «Археоптерикса», услышали приглушенный гул моторов на западе примерно в то же время, когда Тео добрался до ангара. Они стояли на высокой насыпи из металлолома и вглядывались в мутную мглу. Карабкаясь вверх по склону, Тео услышал, как один сказал другому:

– Ничего не вижу. Это вулкан.

Другой ответил:

– А может, двигатель дирижабля. Может, там, над смогом, дирижабль кружит…

– Это не дирижабль! – крикнул Тео и тут же отскочил в сторону – мало ли, вдруг они решат стрельнуть в него из арбалетов.

Но они только таращили глаза. Те же мальчишки, с кем он разговаривал вчера. Тео поднапряг память и вспомнил, как их зовут: Уилл Холсворт и Джейк Хенсон.

– Уилл! – Он пошел к ним, протягивая вперед руки; пусть видят, что он без оружия. – Джейк! Сюда приближается пригород Хэрроубэрроу. Предупредите всех! Надо срочно уводить ваш новый город.

– Не слушай его! – предупредил Джейк напарника. – Он моховик! Мистер Гарамонд сказал…

– Мистер Гарамонд ошибается, – напирал Тео. – Был бы я моховиком, разве пришел бы вас предупредить насчет Хэрроубэрроу?

– Может, нет никакого Хэрроубэрроу, – возразил Уилл, наморщив лоб. – Может, это просто моховицкие хитрости.