Наджин. От войны к свободе в инвалидной коляске

Наша семья уехала с родовых земель в курдской деревне к югу от города Кобане из-за вражды с соседней деревней. Мы, курды, племенной народ, и моя семья принадлежит большому племени кори бег, берущему начало от знаменитого лидера курдского сопротивления Кори Бега. Это означает, что почти каждый курд приходится другому кузеном. Вторая деревня тоже была населена кори бег, но клан там был другой. Историю, из-за которой возникла вражда, знали все. Это случилось задолго до моего рождения. В обеих деревнях были овцы, и однажды пастухи из соседней деревни привели свою отару на наш выпас. Из-за этого случилась драка. Вскоре после этой драки несколько наших родственников отправились в соседнюю деревню на похороны, и по пути в них начали стрелять двое парней из той деревни. Наши родственники начали стрелять в ответ, и один из тех двоих, начавших стрельбу, был убит. Жители соседней деревни поклялись отомстить, так что нам всем пришлось бежать. Вот так мы и оказались в Манбидже.

Люди очень мало знают о курдах – иногда мне кажется, что курды совершенно незнакомы остальному миру. Мы – гордый народ со своим языком, культурой и долгой историей, уходящей на две тысячи лет в прошлое, когда нас впервые зафиксировали в источниках как курти. Несмотря на то что нас сейчас 30 миллионов, у нас никогда не было своей страны. По факту мы самое большое в мире племя без государства. Была надежда, что курды получат свою страну, после того как британцы и французы разделили побежденную Османскую империю, когда закончилась Первая мировая война, в точности как арабы надеялись на независимость после Арабского восстания. Союзники даже подписали в 1920 году соглашение – Севрский мирный договор, – которое признавало автономный Курдистан. Но новый турецкий лидер Кемаль Ататюрк – это он привел свою страну к независимости – не принял его, а затем в Мосуле, на территории, которая должна была быть Курдистаном, нашли нефть, и соглашение не было ратифицировано.

Как я узнала потом, на самом деле два дипломата из Британии и Франции, Марк Сайкс и Жорж Пико, подписали секретный пакт о разделе Леванта между этими европейскими странами; тогда же была нарисована печально известная линия на песке от Киркука в Ираке до Хайфы в Израиле, условно обрисовавшая границы современных Ирака, Сирии и Ливана. То есть арабы были разделены границами, которые не учитывали племенные и этнические реалии, а мы, курды, оказались разбросаны по четырем странам, ни одна из которых не относилась к нам особенно хорошо.

Сегодня около половины курдов живет в Турции, некоторые – в Ираке, некоторые – в Иране, и около двух миллионов живут в Сирии, где мы – крупнейшее меньшинство, примерно 15 процентов. И пусть наши диалекты различаются, я всегда отличу курда от любого другого человека на Земле – сначала по разговору, потом по внешнему виду. Некоторые из нас живут в таких городах, как Стамбул, Тегеран и Алеппо, но большинство живут в горах и на плато, где сходятся территории Турции, Сирии, Ирака и Ирана.

Мы окружены врагами, и это значит, что мы должны быть сильными. Великий Шекспир курдов Ахмед Кхани в семнадцатом веке написал, что мы как «башни в четырех углах, окружающих турков и персов… все стороны сделали курдов мишенями для стрел своей судьбы». Мой отец Яба верит, что однажды появится Курдистан, может быть, на моем веку. Он всегда говорит «будущее есть у того, у кого есть история».

Интересный факт состоит в том, что многие знаменитые «арабские» герои на самом деле курды, но никто этого не признает. Например, Саладин, боровшийся с крестоносцами и выгнавший европейцев из Иерусалима, или Юсуф Аль-Азма, который вел сирийские войска в борьбе против французской оккупации в 1920 году и погиб в бою. В зале приемов дворца Асада есть огромная картина, на которой изображены Саладин и его арабские армии. У нас есть много памятников Юсуфу Аль-Азму и много площадей, носящих его имя, но никто не говорит о том, что они курды.

Вместо этого сирийский режим называет нас аджаниб — «чужаки», несмотря на то что мы жили здесь еще до времен Крестовых походов. У многих курдов в Сирии нет паспортов, а без этих оранжевых карточек люди не могут приобретать имущество, работать в государственных структурах, голосовать на выборах и даже отправлять своих детей в старшую школу.

Я думаю, что труднее всего быть курдом в Турции. Ататюрк запустил кампанию под названием «туркификация», и Турция даже не признает курдов как отдельный народ – они называют нас горными турками. Наша семья раскидана по обе стороны границы, и одна моя тетя, которая живет в Турции, даже не могла назвать своего сына курдским именем, ей пришлось дать ему турецкое имя – Орхан. Моя сестра Насрин однажды приезжала к ней и рассказывала потом, что они не говорят по-курдски и выключали радио, когда она включала курдскую музыку.