Наедине с булимией. Обретая себя (СИ)

Я задумалась.

Настоящей причиной любой зависимости служит отсутствие истинной свободы. Ни денег, ни

власти, а именно внутренней свободы. Вряд ли Принцесса Диана нуждалась в деньгах, однако она

была лишена свободы: в силу внешних обстоятельств, она постоянно должна была жить так, как

прописывают своды многочисленных правил, чувствовать то, что предполагалось, контролировать

свои слова, жесты, действия. Но она была не такая! Она хотела быть свободной, счастливой,

настоящей. И эта Она выразилась в булимии.

– Мила, ты меня слушаешь?? – Голос Артура вернул меня на пассажирское переднее сиденье

автомобиля. – Я тебе уже третий раз задаю этот вопрос, а ты молчишь.

– Да, дорогой, какой вопрос? Повтори, пожалуйста.

– Ты не боишься стать зависимой от йоги?

– Нет, не боюсь. Среди многочисленного выбора зависимости эта будет не только безобидной, но

и полезной.

– Да? Ну, может, ты и права.

* * *

Моя жизнь катится под откос с тех пор, как у меня случился тот первый осознанный приступ. Уже

несколько месяцев я, словно наркоманка, не могу без этого жить. Мир в голове разделился на

множество мелких кусочков, которые я не способна соединить воедино. Желудок постоянно ноет, я

не могу переваривать пищу.

Я разучилась смеяться и плакать, я не могу вспомнить детство. Я плохо сплю, практически всю

ночь провожу на подоконнике, размышляя и наблюдая за звездами.

Мне больно, плохо и одиноко. Я много читаю и пишу, лишь это спасает меня от суицида.

Я иду по улице, залитой ярким солнечным светом, чувствую легкий ветерок, слышу чирикающих

птичек – и впервые в своей жизни не способна радоваться весне. Так хочется плакать, но я не могу,

глаза сухие и слезы словно застряли где-то там, в голове.

По выходным я работаю консультантом в сувенирном магазине для иностранных туристов. Когда

я занята, то в течение дня практически ничего не ем, но по дороге домой покупаю дешевой еды,

чтобы уничтожить ее в течение долгого вечера: макароны, печенье, хлеб, масло, молоко, крупа. Я

знаю, что все равно уже не в состоянии нормально переваривать пищу, и осознанно

подготавливаюсь к очередному приступу.

Самые ужасные дни – когда я по каким-либо причинам вынуждена сидеть дома. Я постоянно

выхожу в магазины, все время разные, чтобы избежать встреч с уже знакомыми продавцами.

Удивительно, мое здоровье настолько подорвано, что я могу сутками вообще ничего не есть, но

при этом в те периоды, когда я решаю покончить с булимией, еда становится для меня

единственным смыслом жизни. Мне скучно и пусто без нее, без процесса поглощения,

овладевания едой - этим кусочком внешнего мира и реальности, к которым я пока еще принадлежу.

Меня постоянно преследуют мысли о людях, покончивших с собой. Сдаться без борьбы, уйти,

забыться – нет, мне кажется это слишком легким, чтобы быть правдой. Если я буду способна

покончить с собой, то сколько же всего остального я могу посметь сделать перед смертью?

Ограбить банк, признаться в любви, завести знакомства с интересными для меня людьми? Как

много всего можно сделать в будущем, но, Господи, как же мне плохо сейчас…

* * *

После двух месяцев ежедневных занятий йогой и введения новых асан Она стала разговаривать со

мной все больше и больше. Мне доставляло это удовольствие, так как раньше Она лишь

саркастически издевалась надо мной и давила на меня. Теперь разговоры позволяли мне выждать

паузу, а порой и вовсе избежать приступов.

С некоторых пор мы стали часто сидеть с Ней на подоконнике и спорить друг с другом.

– Но, Боже мой, чем же ты хуже других? Из-за меня? Ты действительно так считаешь? - Она

сокрушенно качала головой и печально смотрела на меня своими темно-зелеными глазами. В такие

минуты мне даже становилось Ее жалко. Я ничего не отвечала. Она встала, подошла к окну и

повела рукой, словно указывая мне на толпу людей, стоящую внизу:

– Посмотри! Ты только посмотри на этих «других»! Посмотри на этих жалких, несчастных,

уродливых созданий. Посмотри на их жизнь, мечты, стремления, помыслы. Ты думаешь, у них нет

недостатков, нет пагубных зависимостей, их мысли чисты и благородны? Наивно полагаешь, что Я

– это самое отвратительное, с чем может столкнуться человек? О, бедная моя девочка, как же ты

ошибаешься! Во мне нет ничего отвратительного, я всего лишь иллюзия, нервное истощение,

душевное кровотечение. Я сама жизнь. Я искренняя, верная, благодарная. Посмотри на этого

мужчину, так гордо идущего к своему отличному автомобилю. Да, машина действительно хороша,

но что общего между ним и ей? Что хочет он прикрыть под крышей этой сверкающего механизма?

Может быть, то, что он, как последний червяк, готов унижаться ради прибавки к жалованью? Что

он переспал с девицей, заразившей его гепатитом? Что он не моет руки после туалета и спит,

засунув руку в трусы? Что в его мечтах он жалеет, что родился не женщиной? Что единственное

его удовольствие – это выпить два литра пива, заев их чипсами, и, отрыгивая и издавая звуки из

заднего прохода, смотреть порнофильмы? И такого человека ты назовешь чистым и благородным?

Я не возражала, лишь с интересом разглядывала севшего в автомобиль мужчину, маленького