Наедине с дьяволом (СИ)

К девушке сразу же обратились сотни горящих глаз. Как и предупреждал Фурфур, лучше не смотреть туда. Девушка старалась опускать глаза, шумно сглатывая, и смотрела себе под ноги. Сразу же все стали расступаться, а потом Сакура заметила, что Фурфур куда-то испарился, направившись в сторону главного виновника торжества. Здесь было темно, освещали помещение только мрачные факелы, что придавало мистической атмосфере гораздо больше таинственности. Здесь было множество лиц. Ужасных или, наоборот, прекрасных. На стенах висели самые отвратительные портреты людей, которые Сакура когда-либо могла видеть.

Она старалась опять же не смотреть по сторонам. Всюду доносились презрительные и насмешливые хихиканья, какой-то странный рык, кто-то одиноко стоял у стены, привалившись к ней и что-то бормоча, а кто-то старался рассмотреть человека, который соизволил сюда зайти по приглашению Монаэля. Сакура огляделась: всюду, кругом ужасные демоны, которые так и стараются захватить её нежное тело в свой плен, но как только их взгляд падает на ожерелье на шее девушки, то они сразу же отступают, поскуливая. И Сакура была благодарна за это Фурфуру. Но тем не менее, девушка даже не могла разглядеть его в этой толпе.

Здесь стоял странный запах. От кого-то приятный, а от кого-то зловонный. Это казалось непривычным для девушки. Все были разодеты в столь красивые наряды, что они могли бы спокойно закрыть грязную и нечестивую душу их владельцев.

Как раз в это время Монаэль, сидя в большом кресле в конце такого же большого зала, облокотился на спинку сиденья, скрестив руки на груди и положив ногу на ногу, вздёрнув нос. Сегодня на нём были обычные чёрные узкие штаны, подчёркивающие стройность его длинных ног, блестящие сапоги на заклёпках и совсем другая чёрная водолазка с вышитой серебряными нитями пентаграммой на широкой спине. Он прикрыл чёрные глаза, которые находились за синей карнавальной маской, идеально сидевшей на его красивом лице.

— Где она? — тихо спросил он у Фурфура, который покорно стоял рядом с ним, глядя в сторону шедшей сюда Сакуры. Из-за толпы нечисти девушка была плохо заметна благодаря своему маленькому росту. — Можно ли быстрее?

— Ad impossibilia nemo tenetur[3], — справедливо заметил демон, несколько возмутившись.

На это Монаэль лишь привычно хмыкнул, прикрыв длинные ресницы. Он чувствовал на этом празднике присутствие кого-то чужого, и даже одинокий голос певицы, исполняющей волшебное сопрано, не мог заглушить его мысли. Певица стояла среди музыкантов, перемежая звуки с плавными движениями изящных рук. Одета она была в чёрное пышное платье, которое подчёркивало достоинство её фигуры, узкую талию и пышную грудь, а на лицо спадала тёмная вуаль, закрывающая его и придающая как можно больше шарма и таинственности. Сакура не сомневалась в том, что это какая-то демоница из ада… но безумно красивая. Монаэль следил за тем, как девушка движется к нему, а затем на его красивых губах заиграла полуулыбка. И в такой полуулыбке явно читалось много эмоций. Однозначно положительных…

— Совершенна, — тихо заметил он, надеясь, что Фурфур его не услышит, однако демон ниже склонился к нему, зашептав на ухо:

— Полностью согласен. Монаэль, с того самого времени, как ты перенёс ту горькую судьбу, мне казалось, что у тебя полностью отсутствует вкус на девушек… но теперь я так не считаю.

Демон хмыкнул, с сарказмом закатив глаза, видя, как к Сакуре тянут грязные руки все демоны, которые только могли собраться в этом подвале. Одинокий голос певицы так и разлетался по тесному помещению, подобно птице в запертой клетке. Наконец Монаэль не выдержал, когда в партию снова вступила виолончель, а за ней и лёгкие звуки ударных и арфы.

— Хотел бы и я себе такую девушку, — произнёс Фурфур, улыбнувшись, глядя на то, как девушка почти что совсем потерялась, а Монаэль, наконец, соизволил подняться со своего кресла.

— Cuique suum[4], — прорычал он, обернувшись на друга и сверкнув уже красными глазами.

Но едва ли он обратил внимание на Сакуру, его глаза налились чёрным, словно омут, цветом. Он направился к девушке могучей и лёгкой походкой, и вот когда уже почти столкнулся с ней лицом к лицу, то сразу же, под общие взгляды демонов и нечисти из ада, протянул ей свою руку, украшенную перстнями, чуть улыбнувшись. И Сакура никогда бы не подумала, что он может выглядеть ещё красивее, чем обычно. Эта синяя маска ему очень шла… к тому же был обзор только на его красивые пухлые губы и глаза в прорезях. И эти глаза завораживали своим магическим цветом, хотелось тонуть в них… может быть, даже утонуть навсегда.

— Da manum tuam[5].