Наедине с собой (СИ)

солидным портфелем важно прошествовал Борис Антонов (самый возрастной среди нас плюс

секретарь первичной парторганизации курса). Только хотел крикнуть, чтобы он меня подождал, как слышу голос коменданта (вредный студент пятого курса юридического факультета).

Притормаживаю, оставаясь за углом вне зоны обозрения.

– Это что такое? – грозно вопрошает комендант.

– Не знаю, – отвечает Борис.

– Как не знаете, вы же на этом этаже живете! Ваши журналисты, по-моему, не совсем здоровые

люди. Им в дурдоме жить, а не в общежитии. А ну, быстренько сверните гидрант и повесьте его на

место!

Я осторожно выглядываю из-за угла. Антонов, партийный бог и отец двух детей, оставив

портфель в сторону, сматывает шланг, которым я накануне заливал игроков в карты! Вот это

уважение со стороны коммунистов. Мелочь, а приятно!

***

Кстати, о нелюбимом нами коменданте, выселившем четырех моих однокурсников. Причем

одного за дело, а троих – за компанию. К счастью, отстоять свою правоту невинно пострадавшим

удалось. А дело было так.

Валентин Тарнавский, пользовавшийся заслуженным успехом у женщин, своего, как правило, не

упускал. А поэтому являлся в комнату ближе к утру. И до обеда (а иногда – и дольше) отсыпался.

Чтобы вечером отправиться на очередное свидание с очередной пассией.

Так было и в этот раз. Часика в одиннадцать троица, живущая с ним, решила сходить перекусить.

А потом вернуться, разбудить гуляку – и на занятия. Ключа, поскольку покидали комнату минут

на сорок-пятьдесят, под дверь, как обычно, не подсунули, что в дальнейшем сыграло роковую

роль.

И, надо же, едва они ушли, Валентин проснулся от острого желания немедленно сесть на унитаз.

К двери – она закрыта. И, о боже, ключа нет. Как и терпения. Что делать? Валентин разгоняется и

за пару раз вышибает дверь. Направляется в туалет. И тут же возвращается, вспомнив, что если по

коридору будет идти шебутной однокурсник, дверь, прислоненную им аккуратно к стенке, обязательно утащит. Ищи потом ее!

Валентин возвращается, берет дверь и марширует с нею в туалет. Неудобно, зато надежно.

Сделав дело, гуляка вдруг обращает внимание, что двери комнаты и кабинок одинаковы по

размеру. Только цветом разнятся: первая – бежевая, а вторые – синие. Но последние ведь – целые, в отличие от пострадавшей. Недолго думая, Валентин двери меняет. И, вернувшись, навешивает

раздобытую целехонькую дверь на завесы в комнате. Остается успеть до занятий врезать замок.

Он одевается и отправляется в магазин за оным.

В это время коменданту взбрело в голову в очередной раз проинспектировать свои владения.

Заходит в туалет на пятом этаже. А там на кабинке дверь мало того что иного цвета, так и с

указанием номера комнаты. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы пойти к вышеозначенной

комнате. На ней комендант видит синюю дверь с большой буквой «М».

Короче говоря, пока ребята вернулась из столовой, а виновник ЧП из магазина, они все ретивым

комендантом из общежития уже были выселены.

***

С некоторыми преподавателями у меня определенно не складываются отношения. Теперь с

майором Жуковым на «военке». Армию с ее «Есть!», «Никак нет!» и «Так точно!» я давно терпеть

не могу, а тут – то же солдафонство некоторых офицеров. Но ведь это УНИВЕРСИТЕТ, а не

затерянная в тайге военная «точка»! Да и поступал я в гражданский вуз, на фига мне эта «военка»?

Почему никто не спросил, хочу я эти занятия посещать или нет?! Почему ее навязывают всем без

разбора?

Коса на камень нашла вчера. Командир взвода из числа студентов, увидев, что вышеупомянутый

майор заходит в аудиторию, дал привычную команду «Встать! Смирно!». Все вскочили, лишь я не

шевельнулся. Жуков удивленно произносит:

– А вы, боец, почему не встали?

– А я и сидя неплохо себя чувствую. Да и с вами в коридоре уже поздоровался.

– Встать!!! – взбеленился майор.

С моей стороны – ноль эмоций. В конце концов, все закончилось тем, что с помощью

заведующего кафедрой меня с занятий выдворили. И без промедления доложили об этом в

деканат. Вопрос встал ребром: или я приношу Жукову свои извинения, или меня отчисляют с

«военки», что автоматически влечет за собой исключение с университета.

Выбор – не приведи господи делать подобной никому. Извиняться я, конечно, не намерен. Однако

и терять университет не хочу.

***

По-моему, это уже катастрофа! Хотя начиналось все с неумного куража. Сидели мы на лекции, по

традиции на задней парте, – я, Толик Шилоший и Антон Щегельский. В перерыве между парами –

конец декабря – всем раздали анкеты газеты киевской областной молодежной газеты «Молодая

гвардия» (я там, кстати, несколько раз печатался). И попросили, заполнив, в конце занятий (пара

была последней) сдать старосте курса.

Наша троица с азартом взялась за дело. Причем сообща заполняли одну анкету. В графе

«Фамилия, имя, отчество» указали данные… нашего декана. В графе «Должность» написали

«Доцент-онанист». Хобби? «Обслуживаю Нелю». Какая статья, опубликованная в течение года,

больше всего понравилась? «Изнасилование гермафродита группой педерастов». Ну, и дальше – в

таком же духе.

Анкету пустили по рядам (творчество хоть кем-то должно быть признано). Публика читала и