Наедине с собой (СИ)

горкома предложили придти ознакомиться с постановлением, а не привезли ему в кабинет на

полусогнутых, – значит очень и очень много. А именно: коммунистической партии – хана. Если

перейти на феню, то к КПСС в данном случае отнеслись, как к опущенному (петуху) на зоне.

Обидно, а прокукарекать – остальных насмешить.

***

Вечер. Мы с женой сидим в своей новоуренгойской комнатухе. Вдруг по ТВ – сообщение о

поражении ГКЧП. Спустя полчаса – более подробная информация. Я – супруге:

– Одевайся!

– Зачем? – удивленно смотрит она на меня.

– Пойдем!

– Куда?!

– На работу!

– Ты что?!! Отчего вдруг? И что будем там делать?

– Заберем свои вещи.

Супруга все понимает и начинает молча собираться.

Дело в том, что по приезду в Новый Уренгой мы жили в так называемом пансионате – гостинке. И

наиболее ценные, с нашей точки зрения, предметы хранили в моем рабочем кабинете в сейфе.

По дороге к зданию (редакция «Вестника Уренгоя», где мы оба работали, находилась в одном

здании с горкомом КПСС) зашли домой, благо он жил по соседству, ко второму секретарю

Владимиру Дектярю. Объяснили ситуацию и попросили открыть помещение. Он согласился и

пошел с нами.

Выбрав все вещи из сейфа на два отделения (там хранились даже выходные туфли супруги), мы

двинулись назад. Не влезли в наши сумки лишь несколько рулонов туалетной бумаги (нет, в

сейфе, несмотря на дефицитность, ее не берегли, просто купили накануне и бросили туда до

завтра).

Следующий день – суббота – весь коллектив отправлялся на грибы. Место сбора было назначено у

горкома. Еще издали мы увидели КАМАЗ. «Странно, почему КАМАЗ? – подумал я. – Ведь речь

шла об автобусе».

Подходим к тем, кто уже собрался. Интересуюсь, что за грузовик. Мне отвечают: охрана.

– Какая еще охрана? – не врубаюсь я.

– Какая, какая?! – передразнивает меня кто-то из комитета комсомола. – Здание опечатали, вот

милиция и стережет, дабы мы туда тайно не проникли.

Я все еще не верю. Иду к КАМАЗу, заглядываю в кабину. Там действительно сидят два

милиционера.

– И давно вы здесь? – спрашиваю.

– А ты кто такой, чтобы мы перед тобой отчитывались?! – огрызается один из них.

– Журналист, – говорю я правду.

– Да с ночи! – нехотя отвечает второй. – Однако какую-либо информацию нам давать запрещено.

Я понимающе киваю головой и направляюсь к грибникам.

Забегая вперед, скажу: в КАМАЗе, сменяя друг друга, стражи порядка дежурили до понедельника.

И так – наверняка по всей стране. Это ж сколько сил было отвлечено от борьбы с разбойниками, ворами, бандитами на ничтожную работу по охране зданий партийных комитетов!

***

У 17-летних все впереди – молодость, первая любовь, поступление в институт, женитьба, рождение ребенка и т. д.

У 40-летних – только ожидание. Пенсии.

У 60-летних – тоже ожидание. Но уже… смерти.

***

Утром в понедельник у здания горкома собрались руководители расквартированных там

организаций (кроме партийного и комсомольского городских комитетов, редакции газеты, еще и

комитет народного контроля, ветеранская организация, туристическое бюро). Появились прокурор

Уренгоя (видимо, решил, что, в случае чего, личное присутствие будет оправдать легче, чем

собственноручно подписанный ордер на обыск) и какой-то депутат местного Совета. Сорвали

бумажку, «опечатывающую» здание, и вошли.

Не буду говорить, как проходил обыск в остальных кабинетах – меня там в этот момент не было.

Расскажу о своем.

Итак, первым делом прокурор попросил открыть сейф. (Я мысленно похвалил себя за пятничную

предусмотрительность: докажи теперь, что находящиеся в нем вещи – моя собственность еще с

Ашхабада, а не взятки). Беру ключ, открываю верхнее отделение. Торичеллиева пустота.

– Второй! – дает команду прокурор.

Распахиваю дверцу. Сцена – почти из «Ревизора»: взору «дознавателей» предстают… пять

рулончиков пипифакса. На меня смотрят, как на Джеймса Бонда, сумевшего в последний момент

спрятать концы в воду.

Депутат – вы не поверите – бросается к стулу, становится на него и тянется к портрету Ленина, висящему на стене. Честное слово, в этот кабинет я занимал пять месяцев, но понятия не имел о

портрете. Не обращал внимания на стены. Депутат, между тем, начал яростно елозить по обратной

стороне изображения «самого человечного человека». Что он там искал?! Неужели секретные

донесения или шифрограммы? У редактора городской газеты, да еще выходящей на краю света?!!

Потерпев фиаско, депутат начал с не меньшим азартом перелистывать откидной календарь, внимательно перечитывая каждую страницах. Мне показалось, что прокурор опустил глаза, понимая всю нелепость действий новоявленного и, что там миндальничать, туповатого «следака»

из народа. Компры не находилось. Оставались только папки с загонными материалами. Так что

дошла очередь и до них. Едва глянув на пару статей, депутат удовлетворенно хмыкнул и

многозначительно сказал прокурору:

– Все ясно! Антигосударственные статьи.

Надо сказать, что сторонником Ельцина, как и проводимого им курса, я в последнее время не был

(продолжаю уважать Бориса Николаевича за единственный поступок – его «поход» против

Горбачева и Раисы Максимовны на одном из пленумов ЦК). О чем и писал в каждом номере