Наедине со всеми

Андрей. Ну, не забыл. Не забыл! Я побоялся тебе сказать! Я же не виноват, что так совпало: тут несчастье и тут повышение. Я что, в этом виноват? Я хотел тебе сказать завтра, когда успокоишься.

Наташа. Совпадение? Так совпало? За это совпадение заплатил Алёша!.. Вопрос решался в инстанциях, да? Поэтому нельзя было доложить, что план не выполнен? Поэтому ты послал людей под провода? Ваша цепочка могла оказаться под ударом. Между прочим, тебе же повезло! Тебя бы под суд отдали, будь другой кто, а не Алёша! А так, сошло... Всем вам сошло! Пожалели... И так, мол, Голубев пострадал. А он не пострадал! Он цветет и пахнет! Теперь я понимаю, почему ты так улыбался, когда шёл домой. Повышение! Победа!

Андрей хмуро повернулся, подошел к телефону. Взял трубку.

Куда это ты звонить собрался?

Андрей. Щетинину... Скажу, что отказываюсь от треста, и завтра подаю заявление! (Начинает набирать номер).

Наташа. Положи трубку.

Андрей прекращает крутить диск, поворачивается к Наташе.

Наташа. Положи трубку!

Андрей кладет трубку.

Наташа (вдруг).Выключи чайник!

Андрей. Что?

Наташа. Чайник выключи! Ты же поставил чайник... Забыл?

Андрей выходит. Наташа садится к столу, закуривает. Возвращается Андрей – на вытянутых руках он несёт два стакана чая в подстаканниках. Один стакан ставит перед Наташей. Садится с другой стороны стола. Молча, не глядя друг на друга, пьют чай.

Наташа (отставив стакан).Ну, так что будем делать?

Андрей. Будем жить... Пока не помрём. Что ещё делать?

Пауза.

Наташа. Тебя же поздравить надо... С повышением тебя!

Андрей не отзывается.

Наташа. Ну, так что делать будем... Как решаем?

Андрей молчит.

Наташа. Что будем делать, я спрашиваю?

Андрей (внимательно всматривается в лицо Наташи, поднимается, подходит к ней).Наташенька, ты можешь меня выслушать... Спокойно выслушать? Ну извини за всё, прости меня. Ну сам запутался. Растерялся. Как-то все так неожиданно – одно, другое. Я прошу тебя, давай спокойно поговорим сейчас, подумаем, взвесим. Мы почему, собственно, хотели, чтоб я ушел? Ты хотела и я хотел – почему? Потому что нервотрёпка, неразбериха, меня всё время колотит, я заматываюсь... Теряю контроль над собой. Так же? Но теперь может быть иначе... Вот всего этого, из-за чего ты хочешь, чтоб я ушел, из-за чего мы оба хотим... Теперь этого может не быть. Смотри, что сейчас произойдёт. Щетинин уедет. То есть висеть над головой у меня и над душой у меня он уже не будет. Со своим напором: давай, давай, давай. Я теперь становлюсь хозяином положения, понимаешь? Трест – это же не СМУ. Это огромная власть, огромная свобода действия. Пойми, есть уровень, который зависит от обстоятельств, как, например, начальник СМУ, а есть уровень, который создает обстоятельства. Управляющий трестом – это уже такой уровень, это выход на стратегическую высоту. По существу, я вот сейчас, в сорок семь лет, первый раз получаю возможность попробовать что-то сделать по-настоящему, как я хочу, как я понимаю. Другого такого случая может не быть. Да просто не будет! Понимаешь? Но вот так вышло, что я получаю эту возможность не в самый приятный момент моей жизни. Я получаю эту возможность в самый страшный момент моей жизни. Но если я живу, если я живой.... Что же я должен – сам себя похоронить? Я хочу попробовать. У меня есть мысли, есть соображения, как перестроить работу, есть опыт. Есть боль! Я подберу людей, толковых ребят... Настоящих. Такие люди есть, и я их знаю – прекрасные специалисты... Но поскольку они неспособны кривить душой, они теперь в тени. А я их вытащу. Я дам им хорошие должности. Сколочу. Может получиться настоящий мозговой центр... Штаб. И тогда дело пойдёт по-другому. Должно пойти!

Наташа. А куда ты денешь тот штаб, который сейчас?

Андрей. Выгоню! Там половину надо выгнать. И я это сделаю!

Наташа. Как ты это сделаешь, интересно. Это же все щетининцы. Чуть что, они будут ему звонить, а он сразу тебе: не трожь. Ты же не пойдешь против Щетинина. Он тебя поставил управляющим. Он же не знает, что у тебя иногда по ночам бывают соображения. Он знает того Голубева, который ему предан и будет всё делать, как он скажет. Вот этого, ночного Голубева он не знает. Он знает дневного Голубева.