Наедине со Зверем

Внутри что-то рвётся, оглушительно ударяя по нервам. Его. Больше ни чья. И не стану когда-либо чей-то… Не смогу.

С каким-то остервенением жмусь к нему сильней, царапаю спину ногтями, кусаю его губы. Самые красивые на свете и способные сводить с ума, особенно тем, что срывается с них в порыве страсти.

Невозможно с ним расстаться. Не хочу. Я просто умру без него.

А с ним я живу. По-настоящему. Так, что буквально разрывает от ощущений. Накаляет до придела. И выбрасывает из собственного тела. Туда, где невозможно сладко и остро.

В себя я прихожу не сразу, понимаю, что лежу в его объятиях обессиленная и невероятно счастливая. Остаться бы в этом мгновении навсегда…

Кажется, я проваливаюсь в дрёму, когда Илья нарушает долгое молчание, за которое мы успеваем прийти в норму:

– Вероника, а ты не хотела бы жить где-нибудь за границей? У моря или океана?

– Почему ты спрашиваешь? – шепчу я, мгновенно напрягшись.

– Ты нигде не была. Уверен, тебе бы понравилось, например, в США, кажется, именно там зародилось байкерское движение, – усмехается он.

Шутит. А у меня сердце стучит у самого горла от нервов.

– Отправить меня в пятидесятые даже у тебя возможностей не хватит, – пытаюсь и я шутить.

– Может, для начала исследуешь Испанию? Вылет послезавтра.

– Что? – поднимаю я голову, чтобы заглянуть в его глаза. – Ты хочешь, чтобы я разделила с тобой благотворительный тур?

– Нет, – отводит он глаза. – Я хочу, чтобы ты туда полетела. Можешь взять с собой подругу.

– Спасибо, но мне достаточно того, что ты вынудил меня принять от тебя байк.

– Почему ты непременно хочешь остаться здесь? В этом городе? Что тебя держит? Явно не отец, ни тот и ни другой, кстати говоря. У тебя нет друзей, без которых ты не проживёшь. Зачем отказываться от возможностей, Вероника? Гордыня, между прочем, один из семи смертных грехов.

– А тебе уже не терпится от меня избавится, да? – взрываюсь я, подскакивая с места. – Так и говори прямым текстом!

– Успокойся, – с некоторым холодом произносит он и сам садится. – Мне просто любопытно.

– Очень сомневаюсь, – усмехаюсь я уже спокойней. – Испания отличный повод отлучить меня от себя. А после неё – всё, конечная для нашего парусника, плывшего по течению.

Илья невесело усмехается, а затем долго смотрит на меня. Этот взгляд буквально рвёт мне душу, заставляет сжимать руки в кулаки, больно вонзая ногти в ладони. Я знаю, что прямо сейчас он принимает решение о том, что нас ждёт дальше. Обдумывает необходимость расставания. Возможно, сам он не хочет прощаться, но видит, что я по уши увязла в нём.

Я во всех красках показала свою влюблённость… Или я показала свою любовь?..

– Конечную остановку не миновать, Вероника, – произносит он тихо.

В груди ноет, по спине скользит липкий холод, заодно замораживая лёгкие, мешая сделать нормальный вдох. Мне плохо прямо сейчас, а как будет потом? В стократ хуже.

– Конечно, – зажмурившись, заставляю я себя выдохнуть. – Но обойдусь без Испании, ладно? Сразу вернусь к себе, если хочешь уже завтра.

Сначала я чувствую колебание воздуха, а уже потом сильные руки Ильи. Он прижимает меня к себе, гладит волосы и выдыхает в макушку:

– Не хочу. Придётся, конечно, но не завтра. Нет.

Глава 26

Мой Зверь эгоист.

Он прекрасно осознаёт, что наше расставание не дастся мне легко, что каждая минута промедления ухнется мне жестоким эхо, но отпустить меня не готов.

Для него же тоже всё началось необычно. Я изначально не походила на тех, кого он специально для себя подбирал. Ему нравится эта новизна ощущений, но ради неё он не отступится от своих принципов. Возможно, он просто ждёт, что новизна пройдёт, и тогда он с чистой совестью отправит меня домой.

Да, я ему нравлюсь, его забавляют мой характер и мои причуды, но он не чувствует того же, что чувствую я по отношению к нему.

Поэтому, возможно, мне самой стоит задуматься о возвращении в свою серую жизнь? Сорвать к чёрту этот пластырь за одно движение, а не изводить себя мучительной осторожностью? Чтобы потом тихонечко скулить от острой боли в тёмном уголке и молиться о скорейшем заживлении ранки.

Я не могу думать ни о чём, кроме этого, всё утро, вплоть до самого обеда. Сердце не на месте. В сознании просто ураган сомнений и противоречий. Если я решу уйти сегодня, то сегодня и начнутся мои мучения. А если я буду ждать, когда он попросит меня уйти, то изведу себя заранее – мыслями о расставании.

Я хочу остаться, остаться на столько времени, на сколько это возможно, но смогу ли наслаждаться этими минутами, постоянно думая о том, что по большому счёту я ему не нужна?

Зачем тогда тянуть? Зачем рвать себе нервы, думая о том, что очередной поцелуй, возможно, был последним? Зачем предполагать, какое из моих действий окончательно убедит его в том, что мы добрались, наконец, до конечной? Зачем?

Бой мой, я его ненавижу! Ненавижу и люблю одновременно!

Но мне приходится забыть о всех своих сомнениях, когда в один из мессенджеров на моём телефоне приходит фотография Кати.

Фотография привязанной к деревянному стулу Кати с кляпом во рту.