Наемник

К берегу моря и скрытой от посторонних глаз небольшой бухте, затерянной среди обрывистых скал, мы вышли довольно быстро. Гарик нашел это место исключительно благодаря едва заметной тропке, спускавшейся вниз, к морю. Пройдя по этой тропинке и знатно попрыгав по камням, подобно горным козам, мы попали на небольшой песчаный пляж, изгибавшийся подобно подкове. С одной стороны пляжа в море уходил небольшой мостик, состоящий из бревен, вбитых в морской грунт, между которыми был проложен настил из просмолённых досок. Причал шел вдоль скального мыса, несколько раз изгибаясь, повторяя его очертания. Некоторые бревна были заменены на бетонные столбы. Со стороны воды к столбам были привязаны, потрепанные жизнью и морской водой автомобильные покрышки. Эти же столбы выполняли роль кнехтов. Если приглядеться, то можно было заметить на дальнем в море столбе насечки, определяющие уровень глубины.

С другой стороны пляжа, в пятидесяти метрах от причального мостка, на сложенном из камней фундаменте расположился кособокий домик с односкатной крышей. Сарай как-бы вырастал из скалы, его стены настолько плотно прилегали к скальной тверди, что я не удивлюсь если окажется, что внутреннее пространство домика плавно переходит в пещеру или грот. Небольшое окошко с разбитым стеклом и железная дверь с основательным навесным, амбарным замком. В такое окошко мог влезть только худосочный Гарик, даже Керчь не пролез бы в эту форточку.

— Петрович замок сбить! — приказал я. — Только осторожно, чтобы можно было повесить его обратно и казалось, что он цел. Керчь дуй на прибрежные камни и смотри на море, если заметишь приближение посудины кричи. Гарик, ты возвращайся обратно наверх, следи за дорогой, если, что заметишь, бросишь камень в воду. Косой, Женева, вы пошарьтесь по округе вдруг, что интересного найдете. Всем понятно? Выполнять!

Пока Петрович возился с замком, я несколько раз обошел каменную постройку. Стены сарая сложены из грубых, плохо отесанного ракушняка темно-серого цвета, крыша из поржавевших от времени листов железа. Видно, что домику хорошенько достаться от близкого соседства с морем. Заглянул в небольшое окошко — внутри склад ковров, тюков с рулонами, какие-то пирамиды из ящиков и кучи хлама.

Петрович вскрыл дверь, отогнув одну из проушин, на которой висел замок. Вошли внутрь. В нос сразу же ударил запах мертвечины. Попугай у меня на плече зашевелился, взмахнул крыльями и спорхнул на каменный пол. Смешно ковыляя лапами, птица гордо прошествовала за груду наваленных рулонов и злобно щелкая вытащила оттуда тушку дохлой крысы.

— Киррюша молодец! Киррюша молодец! — самодовольно заявил попугай, вонзая свой клюв в труп грызуна.

— Иваныч, я не понял, крысу, что попка загрыз? — спросил Петрович. — Ни хрена себе птах?! Похлеще любого кошака!

Присмотревшись, я понял, что кубанец прав и крысу действительно загрыз попугай, причем не просто налетел сверху и вцепившись лапами в загривок прикончил тварь ударами своего клюва, но еще, похоже и сожрал приличное количество крысиного мяса, в некоторых местах, тушка была прилично обглодана.

Обозначив свое геройство и поклевав трупы поверженных врагов, попугай взлетел вверх и уселся мне на плечо, вцепившись когтями в лямку разгрузки.

Мы с Петровичем разошлись в разные стороны, чтобы получше осмотреть внутренности турецкого сарая. Так и есть небольшой домик, по сути, всего лишь пристройка к обширной пещере, в которой удачливые контрабандисты устроили себе базу.

Несколько пирамид из сваленных в груду ковров и рулонов тканей. Несколько запечатанных бочек с машинным маслом, вдоль одной из стенок сбитые из досок нары, тут же пара столов и длинных скамеек. Несколько шкафов, стол с газовой плиткой и основательный, с облезлой полировкой на дверцах комод — образуют кухню. В пластиковых емкостях храниться вода, оливковое масло, чечевица, рис, сахар и орехи. Открыв дверцы комода нашел запас соли и специй.

— А чё это они тушенку не на кухне хранили, а отдельно среди ковров? — спросил подошедший Петрович.

В руках у кубанца была вскрытая банка консервы, из которой он походной ложкой выедал содержимое.

— Гавно, эти турецкие консервы. Вроде и мясо, а на вкус, как бумага. И жира нет совсем. Одна юшка. Будешь? — Петрович протянул мне запечатанную банку.

Я взял в руки банку и осмотрел этикетку. Потом многозначительно посмотрел на Петровича.

— Валентин, а ты в курсе, что жрешь?

— Вроде, баранину, — пожал плечами кубанец. — А, шо?

— Это кошачий корм. Вот надпись, в переводе это означает, что внутри нежнейшие кусочки молодой ягнятины в собственном соку, от которого ваша кошечка будет в полном восторге. Да и срок годности вышел год назад.

— И, шо? Ежели за пару годын не обдрыщусь, значит консервы можно харчить. Так ты будешь или нет? — спросил Петрович, забирая банку обратно.

— Подожду реакции твоего организма, если не помрешь, значит можно есть. Ты, кстати, не в курсе, как быстро проявляется ботулизм?

— Скотина, ты Иваныч, умеешь аппетит испортить! — прохрипел Петрович и выкинул банку.