Наемник

— Дикая молния, подстрелившая молодого Раньона. — Джейкоб медленно кивнул. — Господь небесный, но почему этот парень вселил в тебя такой страх, сынок?

— Страх? Я не боюсь, — возразил первый из Бенчли. — Я встретил достойного противника — только и всего. Представь дикого кота, превратившегося в человека, если хочешь представить, кто он такой. Он стоит на цыпочках, он сидит на краю стула, его голос похож на мурлыканье, а глаза напоминают глаза девочки, однако за ними прячется огонь. Вот такой он, отец. Я быстрее любого здешнего с оружием. Но если человек стремителен, как кот? И кроме того, он переполнен жаждой драки, как голодный хищник жаждой добычи. — Эймс вздрогнул от навязчивой мысли и, взяв себя в руки, продолжил: — Надо позвонить в колокол. Я выйду и все объясню людям.

— Подожди! — медленно проговорил старый Джейкоб. — Сынок, если у тебя сдали нервы…

— Я в порядке, — твердо ответил Эймс. — Я буду драться, как умею, но у меня возникли сомнения, и я хотел поделиться ими с тобой, чтобы облегчить душу. А теперь пора звонить в колокол!

В этот колокол позволялось ударять только по приказу самого Джейкоба или же, после его смерти, по приказу старшего живущего сына. Так решил весь клан Бенчли. И когда мощный церковный колокол начинал свой плач над холмами и долинами, плач, взбиравшийся вверх по склонам гор, во владениях Бенчли каждый взрослый мужчина и каждый мальчик, способный держать оружие, хватали ружья, револьверы и пистолеты и неслись во весь лошадиный опор к месту сбора. Звон колокола означал, что вот-вот произойдет что-то очень важное.

Старый Джейкоб Бенчли покачал головой:

— Если так, ты не будешь драться.

— Не буду драться? — выдохнул Эймс Бенчли. — После того, как я дал слово и открыто бросил вызов, после того, как чуть не погиб из-за доверия к ним, не будь того же самого Билли Буэла? Я ни секунды не сомневался: если бы они подняли на меня руку, этот человек огня и пороха, всегда готовый взорваться, сражался бы со мной бок о бок с двумя револьверами в руках! Он такой парень!

— Тогда заполучи его для нас — пусть он перейдет на нашу сторону. Вы вдвоем утопите Кемпов в их собственной крови!

— Его невозможно нанять, — мрачно произнес Бенчли. — Он спасал меня от озверевшей толпы только для того, чтобы встретиться один на один.

Эймс вздохнул и поежился. И это было так непохоже на него. Столько раз он проявлял несомненную отвагу, а теперь не боялся показать свое смятение и страх, уверенный в том, что, когда придет нужда, он не дрогнет.

— Тогда есть одно «но». — Старый Джейк Бенчли внимательно осмотрел сына. — Я не дам своего согласия. Никакого поединка не будет, сынок.

Эймс улыбнулся.

— Я уже не ребенок, отец, — спокойно возразил он. — Я дал слово, и с твоего согласия или без него, но поединок состоится.

— Дерись с кем угодно, — ответил старик, очевидно теряя весь интерес. — Но ты не посмеешь драться за Нелл. Независимо от того, чем закончится поединок, она останется с теми, кто ее любит — с ее матерью и со мной!

Наступило долгое молчание. То, что старик не отдаст Нелл независимо от исхода поединка, не вызывало сомнения, а в этом случае терялся весь смысл вызова. Эймс Бенчли со злостью стиснул зубы.

— Послушай меня, — яростно произнес он, тряхнув львиной головой, как будто пытаясь сбросить овладевшее им негодование. — Ты знаешь, что произойдет, если меня здесь не будет? Останется только гнилая палка без всякой поддержки. Стоит мне только сказать свое слово, двое из троих твоих сподвижников последуют за мной прочь из этой долины. И я сделаю это! Если ты не ударишь в колокол и не позволишь мне выйти и объявить, что я намерен покончить с этой враждой.

Отец пристально посмотрел на него из-под мохнатых опущенных бровей. Его возраст и опыт превратили всех окружающих, особенно его детей, в безынициативных послушных младенцев. Теперь он еще раз убедился, что Эймс Бенчли уже настоящий мужчина. И еще Джейк Бенчли понял, что в его сыне есть то, чего сам он никогда не имел, — магнетическая сила, которая заставляет остальных следовать за лидером, не ради награды или по какой-либо иной меркантильной причине. Эймсу доверяли, его уважали. Он, Джейкоб Бенчли, покупал и продавал все, чем владел в этом мире. Его сын, похоже, получал все, используя свое влияние на людей, и влияние это действовало не хуже, чем деньги и хитроумные ходы его отца. Но Джейкоб быстро отмел тяжелые и неудобные мысли. В его привычки не входило тратить время на трудные размышления, особенно невеселые. Достаточно и того, что Эймс предупредил. Старик не сомневался, что одно слово сына может оставить его без последователей.

— И все же поединка не будет! — воскликнул он.

— Нет ни малейшего повода остановить его, — твердо стоял на своем Эймс.

Тогда Джейкоб схватил грубую трость с набалдашником, стоявшую у его кресла, и ударил ею об пол. Казалось, что этот удар забрал все его силы. Сухая рука безвольно упала вниз, не выпуская набалдашника.