Наемник

После раннего завтрака Клаус наконец почувствовал некоторую сонливость и решил поспать, однако сытый Лаки Флинт, напротив, ощущал прилив бодрости. Он был настроен на деловой лад, и Ландер понял, что, если он не убьет Флинта прямо сейчас, ему придется опять выслушивать все эти бредни.

— Короче, Флинт, что тебе от меня надо? — напрямую спросил он, когда сосед снова забрался на свою кровать.

— Я хочу, товарищ, чтобы ты стал моим телохранителем.

— Тебе что, угрожает опасность?

— Ну а о чем же я тебе толкую, товарищ? — Лаки опасливо огляделся и продолжил: — Меня ищут, чтобы убить, понимаешь?

— А кому нужно тебя убивать?

— Я же тебе говорил — международная мафия жаждет моей крови… Я для них как кость в горле. Пока я жив, они не могут жить спокойно.

— Да почему же?

— Я прямая угроза их финансовому могуществу

— Короче, Флинт.

— Хорошо, я скажу тебе, — от волнения Лаки побледнел, потом покраснел и наконец его лицо приобрело характерную желтоватую окраску. — Я изобрел лекарство от наркомании, товарищ. Это панацея, полнейшая панацея. Ликвидирует наркотическую зависимость за один-два приема.

— Врешь, — просто сказал Клаус. Его опять стала одолевать сонливость.

— Не вру. Честное слово, не вру.

— Ну так передал бы человечеству свой секрет. Оно было бы тебе благодарно, — сказал Ландер и зевнул.

— Не все так просто, товарищ. Мне никто не верит. Никто, кроме бандитов. Те поверили с полуслова и устроили за мной настоящую охоту, а представители официальных властей считают меня сумасшедшим…

«Правильно делают», — подумал Клаус.

— Сначала они были вроде бы не против, но, когда я заговорил о денежном вознаграждении, меня выгнали, а однажды даже здорово побили.

— Ну так отдай этот секрет бандитам.

— Не могу — у меня принципы, — гордо произнес флинт и отбросил назад свои длинные волосы.

— Принципы это… это… да… — уже сквозь дрему отозвался Клаус.

— Эй, товарищ, не спи. А это правда, что ты воевал?

— Правда.

— Ну и как это, стрелять в живых людей? Это возбуждает?

В этот момент стены корабля задрожали, и Клаус почувствовал, что судно начинает разгон. Низкие тона вибраций стали исчезать, и им на смену пришел монотонный вой турбин, который окончательно разбудил Ландера.

— Пятьдесят узлов даем, — сказал кто-то внизу.

— И так все семь дней? — спросили его.

— Да. И ни одной остановки.

41

День проходил за днем, а флотилия из семи судов все так же неслась на запад, выбирая небольшие глубины, где не было большого волнения. Используя свою скорость, суда обходили грозы и шторма, оставаясь в полосе хорошей погоды.

Пока корабли двигались так быстро, выходить на палубу не разрешалось, и люди прогуливались в продуваемых свежим воздухом коридорах.

Флинт не отставал от Клауса ни на шаг, всячески ему угождая и потчуя своими историями.

— Я еще не рассказывал тебе о моем друге Лергоне, — в очередной раз сообщил Флинт заговорщицким тоном.

— Ну зачем мне знать о Лергоне?

— Ты же мой телохранитель, товарищ. Ты должен знать историю моей жизни.

— Хорошо, рассказывай, только негромко, а я пока буду дремать с закрытыми глазами, — сказал Клаус.

— Но ты будешь меня слушать?

— Ну о чем ты говоришь, Флинт, — заверил его Клаус и почти сразу отключился. Правда, на самом деле он все же слушал истории Лаки Флинта, хотя и считал их враками. Пробиваясь сквозь спящее сознание Клауса, слова Флинта превращались в красочные образы, и Ландер не столько слышал, сколько видел все, происходившее с его соседом.

— Одно время мы с Лергоном плотно сидели на игле. Ну то есть баловались наркотиками, только уже серьезно, — начал очередное повествование Флинт, — а поскольку денег на это дело уходила уйма, мы нашли работу у мафии. Им были нужны квалифицированные кадры, а я был чистым химиком. Лергон знал биохимию и даже имел диплом с отличием, пока не продал его за дозу. Ты не спишь, товарищ?

— Не-ет… — промычал Ландер, которому в этот момент виделся диплом Лергона. Клаус никогда прежде не видел дипломов, поэтому представлял его в виде огромной рождественской открытки,

— И вот однажды, когда мы проверяли на себе очень качественный наркотик, который сами же синтезировали, Лергону было видение. На другой день, едва он пришел в себя, как тут же схватил ручку и стал записывать формулу. Когда я его спросил, что он делает, Лергон пояснил, что увидел лекарство от наркомании. Правда, формула была очень громоздкой и он всю ее, естественно, не запомнил. Однако мы с ним были образованные парни, хотя и подпорченные наркотой. Ядро у нас было, а остальное можно было просчитать. Ты не спишь, товарищ?

— Конечно… нет, — отозвался Клаус

— Не буду рассказывать о всяких профессиональных тонкостях, но в конце концов мы получили два вещества, и одно из них должно было быть той самой панацеей. Мы наполнили растворами два шприца и с помощью старой монеты разыграли, кому что колоть… Короче, укололись. Я очнулся через двенадцать часов весь в поту и в собственном дерьме. А рядом Лергон — уже окоченевший… Вот так-то. Мне хватило одной дозы, чтобы вылечиться. Ты мне веришь, товарищ?

— Конечно… да.