С минуту Каргин молчал, колеблясь и соображая, посвящать ли Томо в хитроумные планы Мэлори, затем решил, что делать этого нельзя. Как объяснишь, откуда он ведает об этих планах? Сознаться, что сам причастен к совершенному разбою, к гибели Патрика и населения Иннисфри? Сказать, откуда те наемники и кто их нанял? Пожалуй, откровенничать не стоит. Японец парень свой, но все поймет ли правильно? А не поймет, так что подумает? Сомнения же в чести командира рождают нерешительность, а это для бойца фатально…
Он сделал отрицательный жест.
– Не знаю, Томо, и даже не имею подозрений. То есть подозрения, конечно, есть, но цена им - горсть песка в пустыне.
Японец пошевелился, лунный свет скользнул по его непроницаемой физиономии и темным волосам, сделав их на мгновенье серебристыми. Губы Томо дрогнули.
– Все же подозрения есть… Могу я спросить, какие?
– Ну, например… - Каргин наморщил лоб. - Ты ведь знаешь, что старик не любит англичан, зато неравнодушен к ирландцам? То есть был неравнодушен… великий народ, священники, воины и все такое, все, как один, из благородных древних эрлов… Возможно, он финансировал ИРА, снабжал оружием, взрывчаткой, оказывал различные услуги, спасал и выручал. Возможно, без его поддержки ИРА и месяца не проживет, отбросит костыли. Соображаешь, Том? Сладкий сон премьер-министра и британской королевы!
– Эти люди… ты думаешь, они похожи на английских коммандос? - нахмурившись, спросил Тэрумото.
– Я ничего не думаю, но точно знаю, на кого они не похожи. Не арабы, не китайцы, не чернокожие и не индейцы-ирокезы с озера Онтарио.
Томо юмора не понял, поинтересовался с серьезным видом:
– А что, с ирокезами у Халлоранов тоже были счеты?
– Ноль информации, - сказал Каргин. - Я, видишь ли, не очень осведомлен в истории их семейства. Может быть, даже у Юлия Цезаря были к ним претензии. Или у Наполеона.
Он поднялся, чувствуя, что хоть немного, да отдохнул. Перед глазами уже ничего не прыгало, руки и ноги не дрожали, и даже царапина на ребрах вроде бы не беспокоила. Сунув ладонь в прореху комбинезона и приложив ее к повязке, он убедился, что ранка почти не кровоточит, вытер пальцы о штанину и пробормотал:
– Черт с ними, со счетами Патрика, ему теперь судья Господь. Наша задача - выжить! Выжить! Нам бы только ночь простоять и день продержаться…
Томо вскочил, взвалил мешок на плечи, уставился на руки Каргина.
– Кровь? Ты ранен, Керк-сан?
– Пустяки, осколком зацепило. Просто вымотался. Весь день сплошная беготня и суета.
Весь день и всю жизнь, подумалось ему. Может, на каком-то перекрестке не туда свернул? Может, права была Марина - посватался бы к папе-железнодорожнику, не знал сейчас хлопот? Или пошел бы к Перфильичу в "варяги"… тоже работа не пыльная: бей бандюг, спасай купцов-торговцев и стриги капусту! Тишь, гладь и красота! Но если вдуматься, сытая жизнь ведет к инфаркту, а бегать полезно для здоровья. Побегаешь, посуетишься - глядишь, до чего-нибудь и добежишь. Например, до Кэти Финли, ласточки…
Каргин представил ее лицо, яркие губы, карие глаза под арками тонких бровей, и вздохнул. Жаль, что подруга не прилетела! Это с одной стороны, а с другой - счастье, что ее тут нет.
Он посмотрел на часы - было двадцать один ноль-пять, время не слишком раннее, но и не позднее: как раз, чтобы выспаться и на рассвете залезть куда-нибудь повыше да приложить десяток крысюков. С этой мыслью Каргин поднял винтовку, кивнул Тэрумото и зашагал к темневшим над пальмовой рощей скалам Хаоса.
Глава 13
Иннисфри, Хаос и Нагорный тракт; ночь с 23 на 24 июля
Минут через сорок Каргин уже блаженствовал у крохотного костерка, мерцающего в глубине пещеры. Его царапина была промыта и перевязана, голова покоилась на круглых девичьих коленях, в ногах, прислоненная к стене, поблескивала винтовка, а под руками - так, чтоб дотянуться - стояли вскрытые банки с тушенкой и компотоми. Часовые, Тейт и Слейтер, несли дежурство у входа в грот, японец подбрасывал ветки в огонь, и даже Нэнси была при деле - гладила шею Каргина и щекотала за ухом.
Пир души, именины сердца! Не хуже, чем в Вальгалле. Пива, правда, нет, зато имеются банка персиков и рыжая валькирия…