Наемник

– Это не шантаж, Кирилл. Это только моё предположение, – произнёс он. – Но, я же хорошо знаю Владимира, так что, поверь, у меня есть все основания предполагать, что так и будет. Живот себе вспарывать он, может, и не станет, но выкинуть что-то самоубийственное вполне способен. Особенно учитывая, что не далее как сегодня утром я освободил его от клятвы.

– Жуть. Двадцать первый век на дворе, – схватившись за голову, промычал я, – а тут, понимаешь, самураи, ронины, харакири… сакуры только не хватает, повеситься не на чем. Бр-р…

– Так, что, Кирилл? Встретишься с ним? – даже глазом не моргнув от моей реакции, спросил дядя Фёдор.

– Куда ж я денусь?

Вот так и получилось, что поздним осенним вечером, практически ночью, я оказался на берегу небольшой подмосковной речушки в компании с первым ронином земли русской. И не могу сказать, что это было приятное соседство. Разочарованием и чёрной безысходностью от него несло так, что я вынужден был признать факт: если ничего не сделать, этот человек умрёт. Собственно, он уже и так почти труп.

Признаюсь честно, никогда не верил в то, что самураи действительно сами лишали себя жизни, потеряв сюзерена. Но вот в тот момент, когда я увидел Гдовицкого, больше похожего на тень, чем на сильного человека, каким он был ещё год назад, почувствовав его эмоции… понял, что был неправ. Не в сюзеренах дело. Дело в служении. Для Гдовицкого служба была смыслом жизни, но вот те, кому он служил, не оправдали доверия своего вассала, не вписались в чёткий кодекс его чести, и тем самым обесчестили его самого. На самом деле, это жутко, видеть такую веру в свои убеждения, жутко и… восхитительно. Страшное сочетание.

Мы проговорили с Владимиром Александровичем до самого утра. Точнее, говорил Гдовицкой, а я слушал. Он не просил прощения, как предполагал Громов, не пытался оправдаться или в чём-то убедить, ни меня, ни себя. Владимир Александрович рассказывал о себе и своей жизни, о чём-то долго и красочно, о чём-то сухо и коротко… но исчерпывающе. Он словно читал собственное жизнеописание, а в эмоциях этого странного, ни на кого не похожего человека я чувствовал, как он переживает каждое воспоминание, словно проживает его заново. Я не перебивал его, не переспрашивал. Просто сидел рядом и слушал, запоминал…

К утру Владимир Александрович выдохся, и его хриплый голос утих. Гдовицкой поболтал в руке флягой, содержимым которой он всю ночь смачивал горло и, печально вздохнув, отбросил её в сторону. После чего повернулся лицом к восходящему солнцу и застыл на месте.

Дядя Фёдор был неправ. Гдовицкой не сломался. Он просто решил, что его служение закончено. Люди, которым он доверил свою жизнь, силы и умения, не смогли по достоинству оценить доверенное. Но ведь – это не вина клинка, что ему достался косорукий хозяин, правда? Да, Владимир Александрович – не клинок, у него есть своя воля. Вот только думается мне, что будь такая воля у того меча, он бы тоже предпочёл треснуться со всей дури о ближайший камень, так, чтоб сразу в осколки! Собственно, за этим, как выяснилось, Гдовицкой и явился.

Долг чести. Владимир Александрович почему-то посчитал, что во всех моих бедах есть немалая доля его вины, и он решил её избыть. Избыть так, как сам считал правильным. От такого завихрения в мозгах нипоннутого эфирника я слегка… да кой чёрт! Я был в шоке!

– Владимир Александрович, я правильно понимаю ситуацию: вы хотите, чтобы я помог вам откинуть копыта? – произнёс я, окинув взглядом сидящего напротив меня мужчину. Тот вздохнул.

– Я хочу, чтоб ты проводил меня боем, Кирилл, – ответил он. – Боем… а не зарезал, как глупую курицу.

– Понимаю, – я на миг застыл, вспоминая, как сам ушёл из прошлого мира. А в следующую секунду в голове искрой проскочила совершенно сумасшедшая мысль. – Хорошо, Владимир Александрович, я вас понял и готов помочь. Но у меня есть условие.

– Выполню, если это в моих силах, – словно ожидая такого поворота, невозмутимо кивнул мой визави. Что ж, и это хорошо. – Озвучишь?

– Разумеется, – ответил я.

На формулировку требуемого условия у меня ушло несколько секунд. Услышав же мои пожелания, Гдовицкой вздрогнул.

– Ты уверен, что этого хочешь? – спросил он.

– В том случае, если вы уверены, что такой исход вас устроит. Только честно, – кивнул я в ответ.

– Я буду рад такой твоей победе. Но учти, сделаю всё, чтобы ты бился беспощадно, – неожиданно улыбнулся он, поднимаясь на ноги. – Честный бой – честная плата, а, Кирилл Николаевич?

– Именно, Владимир Александрович. Поединок без ограничений, победитель получает всё! – отскакивая от резко зафонившего эфиром противника, воскликнул я.

Бой!

Глава 10

Агрессивные переговоры