Наемный бог

Итак, больница Кащенко и первый  мой пациент…
Мой. Настоящий.
Внезапно отказали нервы…
А он, непьющий, некурящий, простой советский шизофреник, как Голиаф огромный чайник, мне обещал мешочек денег за избавление от нянек:
— Иначе будем в дураках!..
Избитого, в одних носках" его доставили по "скорой".
Он дома всюду вешал шторы, в непроницаемых очках, покрытый кожею гусиной, сгибаясь, крался в туалет…
Был убежден, что Бога нет, но есть Психическая Сила, вполне научная.
Она ему кастрацией грозила, внедрялась в мозг, лишала сна, бранила голосом отцовским…
Он никому не доверял и с наваждением бесовским боролся сам: расковырял квартирный свой электросчетчик (следящий аппарат-наводчик…)
и, наконец, противогаз надел, но он его не спас — агенты воду отравили какой-то жуткой жидопастой…
Он жил в своем бредовом мире, считал себя Фиделем Кастро, племянником Мао Цзэдуна, профессором Джордано Бруно, блюстителем гражданских прав, и был во всем отчасти прав…
— Насчет моих галлюцинаций в Совет Объединенных Наций прошу вас, срочно позвоните, не верьте вражеским угрозам, а за настырность извините и не воздействуйте гипнозом, не поддаюсь!!!
— Да что вы… что вы…
— Ага! Попался, хрен моржовый! Гипнотизер, ха-ха! Видали таких в гробу! Своим навозом все зодиаки закидали!
А я не дамся! Я гипнозом владею сам! Я под экраном!.. Ща как проткну тебя тараном! Щща ка-а-ак гипнотизну! Бараном, блин, станешь!
Ты и есть баран, шпион звезды Альдебаран! Ну, что уставился?..
Два метра в нем было росту, центнер веса, стеклянный взгляд, как у осетра, мускулатура Геркулеса, а голос тонок…
Сей ребенок себя любить не догадался, боялся, как гадюк, девчонок…
В палате страшно возбуждался — в часы, когда гулял синдром, его вязали впятером, а он, как вепрь, освобождался…
Я был боксер, валил иных, но никогда не бил больных;
а он схватил меня за шкирку, поднес кулак под носопырку и — блямс!..
С тех пор мой нос — тупой.
Сему способствовал запой дисциплинарного состава.
Начальство не имело права меня к больному подпускать без ПЕСТУНА — да где ж сыскать?
Уполз в ближайшую канаву портвейном горло полоскать…
Дееспособных санитаров там, в буйном, было два всего: «Пестун» Василий Сухопаров и Николай Несдоброво, два уголовничка-садиста.
Работали со вкусом, чисто, но если брали на хомут, еще не получив зарплаты, то мог случиться и капут.
Из наблюдательной палаты и Николая черт унес: его в тот день пробрал понос…
Так путь к народному здоровью я окропил своею кровью и оттого столь тупонос.
Что этот бедный параноик во мне просек?..
Не до гипноза мне было, я дрожал, как бобик.
А в нем барахталась заноза души — она в его мозгу вращалась в замкнутом кругу ворсистых мысленных цепочек…
Российская шизофрения имеет характерный почерк:
как будто небо накренили, и сам Господь строчит донос себе на собственное имя и черту задает вопрос — с какой балды Ильич Владимир, садист, в порядке извращения, у жертвы попросил прощения?..
Он древен как язык угроз, он жил и в Иерусалиме, и во втором, и в третьем Риме, он врос в московский наш мороз — тот злой наследственный гипноз, владевший предками моими и мною в детстве — миф-ублюдок, смешавший истину и вздор в кровавом трансе — красный вор, скрестивший веру и желудок попам и ксендзам на позор…
А в жизни личной предрассудок — сильнейший наш гипнотизер, но это понял я позднее, хлебнувши славы полным ртом…
Тот пациент мне стал роднее родного брата, он потом меня признал, дал имя «Спасик» — а я его благодарил за то, что он мне подарил восторг врачебной ипостаси…