Наган и плаха

И стал рассказывать… Ушам не верил Демид. Таких дел расследовать ему не только не приходилось, он и не слышал про них — сам председатель губернского суда взятки вымогал у подсудимых и потерпевших, а глядя на него, занимались этим чёрным промыслом почти все судьи в губернском суде. Брала с них пример и районная братия! Но это ещё полбеды, пьянки устраивали повальные, баб приглашали на столах плясать, а кончилось тем, что устроили стрельбу и сам заместитель председателя суда чуть не до смерти пристрелил двух сторожей, попытавшихся унять разгулявшихся начальников.

— Сложностей особых не было бы по данному делу, — втолковывал Громозадову Отрезков, — если б не сам Глазкин, он же, подлец, из бывших наших, до того как председателем губсуда стать, там же заместителем прокурора у Арла работал…

— Как же! Слышал, слышал…

— Его все знают, пройдоху. Арлу показания отказывались давать против него, однако нашёлся такой Турин, начальник губрозыска, у него оказалось материалов на этого Глазкина пруд пруди, да и нэпманы, рыбные дельцы обиженные, словно проснулись, повалили, понесли малявы… — Отрезков поморщился, поплевался. — Завалили Глазкина дерьмом по горло. Теперь он под стражей, с ним ещё полтора десятка судей, а сукины дети всё прут и прут доказательства, словно их кто под руки подталкивает.

— ОГПУ?

— ОГПУ там ни рыба ни мясо. Прежнего начальника Трубкина уже убрали, привлекать к ответственности собираются, а может, отправят куда-нибудь в тьмутаракань, где Макар телят не пас, и будет он там трубить до конца своих дней… Нового поставили, так что ты с ним в контакте старайся работать, но основными помощниками у тебя будут этот Турин из розыска и губернский следователь Джанерти. Слышал про таких?

— Познакомимся. Толковые, надеюсь?

— Это народ особый. Они весь гнойник в губсуде и вскрыли.

— А Арёл?

— С Арлом не спеши дружбу водить. С ним не всё ясно, да и новый начальник ОГПУ Кастров уже успел гадостей настрочить своим наверх, мол, проглядел Арёл Глазкина, когда тот у него заместителем значился, тогда уже грешки водились да такие, что тюрьма плакала.

— Обрадовали вы меня, Лавр Ильич, нечего сказать!

— Не тушуйся. Справишься. Я наезжать буду. Думаю, месяца два тебе хватит с боевыми помощниками.

— Да разве успеть в эти сроки?! — взмолился Громозадов.

— А что? Они все арестованы. Сиди в изоляторе, допрашивай по одному, если что — очные ставки тут же. Судьи — тоже профессионалы, прижмёшь их одним да вторым взяткодателем, подымут руки как миленькие, один за другим. Это тебе не простое ворьё, чтобы до последнего упираться…

С тем и отправился старший следователь Громозадов в командировку. На первых порах так всё и двигалось: Джанерти с Туриным оказались помощниками дельными, на очных ставках проблемы устранялись сами собой, виновные, поняв, в чьи руки попались, особо не артачились. Держался один, председатель Глазкин. И пьянки, и злоупотребления, и даже растрату казённых денег признал, а на взятки не клюнул, отрицал свою вину до драк с обличителями. Но их оказалось столько, что скоро ярость его сменилась бессилием, а потом и полным безразличием. Он перестал отвечать на вопросы, мычал что-то непонятное. Прислушиваясь, Громозадов разбирал лишь несколько слов. «Это Турин… это он мне мстит за всё… но песня моя не спета… ещё скажет своё последнее слово Павел Глазкин!..»

Однако скоро замаячил зелёный свет судебной перспективы.

Действительно, заезжал один раз Отрезков, прочитал всё дело, подсказал по мелочам, дал указания и решил лично допросить бывшего председателя губсуда. Путного ничего не добился, тот лишь нахамил ему. Лавр Ильич не терпел грубиянов, дал команду Демиду закруглять следствие, писать обвинительное заключение и везти Берздину. Решили заранее, что дело станет рассматривать краевой суд выездным заседанием в Астрахани.