Нагие и мёртвые

 Несколько минут они сидели молча. Луна скрылась за облаком, и берег сразу стал очень темным, мрачным, молчаливым. Ночную тишину нарушали лишь приглушенные голоса и смех в других палатках. Рот подумал, что через несколько минут ему придется идти в свою палатку. Он со страхом вспомнил о том, что ночью его разбудят для заступления в караул. Из темноты вынырнула фигура приближавшегося к ним солдата.

 - Это, кажется, дружище Вайман, - сказал Гольдстейн. - Хороший парень.

 - Он что, как и мы, назначен в разведывательный взвод? - спросил Рот.

 - Ага, - кивнул Гольдстейн. - Когда мы узнали, что оба назначены в один и тот же взвод, решили спать в одной палатке, если нам разрешат.

 Рот кисло улыбнулся. Подошедший Вайман нагнулся, намереваясь войти в палатку, и Рот отодвинулся, чтобы пропустить его.

 - Кажется, я видел тебя, когда нас собирали всех вместе, - сказал Рот, не ожидая, когда Гольдстейн познакомит их друг с другом.

 - О, конечно, и я помню тебя! - весело отозвался Вайман.

 Это был высокий стройный юноша со светлыми волосами и скуластым лицом. Он уселся на одно из одеял и зевнул.

 - Я не думал, что разговор будет таким долгим, - сказал он, как бы извиняясь перед Гольдстейном.

 - Ничего, ничего, - отозвался Гольдстейн. - Мне пришла в голову идея закрепить палатку, и теперь, по-моему, ее уж никак не свалить.

 Вайман осмотрел палатку и заметил новые колышки.

 - О, это здорово! - сказал он радостно. - Ты уж извини меня, что я не мог тебе здесь помочь, Джо.

 - Пустяки, - ответил Гольдстейн.

 Рот почувствовал себя лишним. Он встал.

 - Ну я, пожалуй, пойду, - сказал он, почесывая свое худое предплечье.

 - Посиди еще, - предложил ему Гольдстейн.

 - Нет, надо поспать перед караулом, - сказал Рот и направился к своей палатке.

 В темноте идти по песку было трудно. Рот подумал о том, что Гольдстейн не так уж дружелюбен, как кажется. "Это просто поверхностная черта его характера", - решил он и глубоко вздохнул.

 Под его ногами едва слышно шуршал песок.

 - А я тебе говорю, что обмануть можно кого хочешь и как хочешь, если только как следует подумать, - сказал Полак, улыбаясь, выдвинув свою длинную челюсть вперед в сторону лежавшего рядом Стива Минетты. - Нет таких положений, из которых нельзя было бы найти выход.

 Минетте было всего двадцать лет, но он уже успел облысеть, и лоб из-за этого казался необыкновенно высоким. Он отрастил жиденькие усики и аккуратно подстригал их. Однажды кто-то сказал, что он похож на Уильяма Пауэла, и с тех пор Минетта стал причесывать свои волосы так, чтобы усилить сходство с ним.

 - Нет, я не согласен с тобой, - ответил он. - Есть такие хитрецы, которых никак не проведешь.

 - Чепуха это! - возмутился Полак. Он повернулся под одеялом так, чтобы видеть Минетту. - Вот послушай-ка. Как-то раз я потрошил цыпленка для какой-то старухи. В мясной лавке... И вот я задумал оставить себе кусочек жира... Знаешь, у цыплят около живота всегда есть два таких кусочка жира... - Он прервал свой рассказ, как артист, желающий привлечь внимание аудитории.

 Взглянув на неприятно улыбавшийся подвижный рот Полака, Минетта тоже улыбнулся.

 - Ну и что? - спросил он.

 - Ха, она, стерва, не сводила глаз с моих рук, как голодная собака. А когда я начал заворачивать цыпленка, она вдруг спрашивает: "А где второй кусочек жира?" Я посмотрел на нее очень удивленно и говорю: "Мадам, его брать не следует, он подпорченный. Он испортит вкус всего цыпленка". А она качает головой и говорит: "Ничего, ничего, мальчик, положите его мне". Ну что ж, делать было нечего - пришлось положить.

 - Ну и что же, кого ж ты обманул? - удивился Мипетта.

 - Ха! Прежде чем положить кусочек в сверток, я незаметно надрезал желчный пузырь. Ты представляешь, какой вкус был у этого цыпленка?

 Минетта пожал плечами. Лунный свет был достаточно ярким, чтобы видеть Полака. Из-за трех отсутствующих зубов с левой стороны саркастическая улыбка на его лице казалась очень забавной.

 Полаку было, вероятно, не более двадцати одного года, но взгляд его жуликоватых глаз производил отталкивающее впечатление и настораживал, а когда он смеялся, кожа на лице морщилась, как у пожилого человека. Минетте было как-то не по себе от этого. Откровенно говоря, он опасался, что Полак умнее и хитрее его.

 - Не трави! - остановил его Мипетта. За кого Полак его принимает, чтоб рассказывать эти небылицы!

 - Что, не веришь? Это чистейшая правда, честное слово! - обиделся Полак. Он не выговаривал букву "р", и такие слова, как "правда", "праздник", произносил: "павда", "паздник".

 - Да, да, павда, - передразнил его Минетта.

 - Веселишься, да? - спросил Полак.

 - Не жалуюсь. Ты рассказываешь прямо как в комиксах. - Минетта зевнул. - Что ни говори, а в армии втирать очки еще никому не удавалось.

 - А мне здесь неплохо и без втирания очков, - возразил Полак.