Наглец (СИ)

Будто в замедленной съёмке наблюдаю, как Костя наклоняется ко мне с очевидными намерениями — медленно, чтобы я в полной мере осознала, что сейчас произойдёт — а я даже пошевелиться не могу, хотя безусловно должна отпихнуть его или даже ударить, как в прошлый раз. Но вместо этого я позволяю его губам накрыть мои и чувствую прошивающий насквозь удар электрического тока — так было, когда я случайно наступила на оголённый провод во время ремонта. Не получив с моей стороны сопротивления, Костя смелеет ещё больше и углубляет поцелуй, а его руки сходятся капканом уже где-то в районе моих ягодиц. Его пальцы впиваются в меня даже сквозь тонкие колготки и платье, прижимая к телу парня, от которого я получаю электрические импульсы, и вот я уже сама не замечаю, как прижимаюсь к нему, обхватив руками за шею. Это напоминает безумие, которое я потом спишу на усталость, невменяемое состоянии или что угодно ещё, но сейчас я хочу в полной мере ощутить этот чувственный и невероятно обжигающий поцелуй. Мне кажется, если бы где-то рванула трансформаторная будка — искр было бы в миллиард раз меньше, чем между нами сейчас; я задыхалась, но не могла заставить себя оторваться от Кости, который словно заражал меня собой. Чувствую движение, и вот Матвеев уже прижимает меня спиной к машине, если судить по ощущениям. Зажатая, практически приручённая, ощущая руки Кости практически везде, куда он может дотянуться, я готова мурчать как кошка, но вместо мурчания из горла начинают вырываться стоны, которые Матвеев буквально проглатывает

Господи, Богдан никогда меня так не целовал…

Имя жениха действует на меня как ведро ледяной воды из проруби зимой; я что есть сил отталкиваю Костю, выскакивая из ловушки, и пытаюсь отдышаться и не дать вырваться слезам наружу, потому что мне противно и мерзко от самой себя. Я ведь без пяти минут замужняя женщина — раз уж Бо ещё не передумал делать меня своей женой — а сейчас… Да что вообще на меня нашло?!

Впрочем, ответ на этот вопрос явно известен Матвееву, если судить по его самодовольной ухмылке; скалится вон как кот Чеширский — так и хочется дать ему затрещину.

— Это ничего не значит и ничего не доказывает, — продолжаю упрямиться.

Парень поднимает руку и проводит кончиками пальцев дорожку по моей шее от плеча до подбородка, заставляя меня задохнуться, и внимательно следит за своими действиями.

— Себя ты можешь обманывать, сколько влезет, красавица, — качает он головой, устремляя на меня прожигающий взгляд, от которого сердце делает тройное сальто назад. — Я видел твою реакцию, и знаю, что это значит.

— Мне плевать, что ты знаешь — это ничего не меняет, — вздыхаю. — Меньше чем через три месяца я стану женой другого человека. У меня уже есть жизнь, которая меня устраивает.

Он снова качает головой.

— Ты даже не представляешь, насколько ошибаешься. Ты окружила себя фальшивой красотой, фальшивыми друзьями и фальшивыми мечтами; утонула в собственном выдуманном мире, уверенная, что всё идёт так, как ты хочешь, а на самом деле ты даже можешь собственной жизнью распоряжаться!

— Это не правда! — закипаю я, чувствуя приближение слёз.

— Да ну? — недоверчиво фыркает парень. — Скажи, когда последний раз ты ходила туда, куда хотелось бы именно тебе? Съела то, чего хочешь, а не то, что надо для поддержания шаблонной красоты, которую придумали люди, мало что знающие о красоте, для людей, которых они не знают вообще?

Я уже открыла было рот, чтобы доказать его неправоту, но тут же захлопнула его обратно, с ужасом осознав, что он прав — как никогда прав, и это было до боли обидно. Что, действительно, я сделала лично для себя за последние восемь лет — ну кроме нескольких приступов гастрита, голодных обмороков и нервных срывов?

Боже…

Из-за слёз улица начинает расплываться, и ладони Матвеева я скорее чувствую на своих щеках, чем реально вижу.

— Останься со мной, — слышу его убеждающий шёпот, опаляющий моё ухо огнём. — Тебе не придётся ничем жертвовать ради меня — просто будь собой.

Смыкаю пальцы на его запястьях и… отрываю его руки от своего лица, уже не контролируя поток солёной влаги.

— Не могу — я уже пожертвовала многим.

Не даю ни себе, ни ему возможности сказать или сделать что-то ещё, потому что боюсь принять его безумное и такое манящее предложение выбросить все эти дурацкие клише из собственной жизни.

В квартиру поднимаюсь словно в тумане; очередной вечер проходит в слезах и желании повернуть время вспять и не идти на тот благотворительный вечер, на котором мы с Костей встретились впервые со дня той аварии. Господи, даже тот факт, что он чуть не убил моего отца, уже был не способен справляться с моими эмоциями в отношении Матвеева. Они больше не останавливали меня, включая в нужный момент голос разума, и это убивало меня ещё сильнее.

Оставалось лишь сцепить зубы и двигаться дальше.

Глава 6. Костя