Наглый роман

Джунипер таращится на меня. — Ваня.

— Это мое тело. Я никому не позволю определять, как я отношусь к себе. Если они могут проводить свои клеветнические кампании, то и я могу проводить свои кампании ‘Мне насрать’.

— Я не думаю, что это правильный ход. Тебе не следует больше выставлять себя напоказ прямо сейчас. Это может тебя погубить.

— Я не могу отделаться от мысли, — я перевожу взгляд в окно, — что моя дочь могла бы быть больше, как я. И однажды какой-нибудь идиот в школе может посмеяться над ней. Она может прийти домой в слезах. И она может посмотреть в зеркало и возненавидеть то, что видит. В тот день я хочу показать ей, что прошла через то же самое и не пряталась. Я не позволяла мнению идиотов определять мою ценность.

— А что, если родится мальчик? — Указывает Деджона.

Я бросаю на нее неодобрительный взгляд. — Можешь не сбивать? Я пытаюсь казаться крутой.

— Извини. — Она показывает мне поднятый большой палец. — Ты очень крутая.

— Ваня, это не игра. Здесь многое поставлено на карту. Твоя карьера может закончиться, если ты сделаешь одно неверное движение.

— Я не могу угодить сообществу соблазнителей, и я не могу угодить остальному миру. Так зачем беспокоиться? Почему бы не сделать что-нибудь для себя?

Он бросает на меня мрачный взгляд. — Ты уверена насчет этого?

— Закажи студию, Джунипер. Я заканчиваю эту фотосессию. Сегодня.

* * *

Я скольжу на белом фоне в одних стрингах телесного цвета. Мой зад торчит наружу. Мой живот покачивается. Мои шаги легки и грациозны.

В комнате становится тихо.

Я втягиваю нервы обратно в грудь и сажусь на холодную землю. Джунипер — гений, но то, как он собрал все это воедино всего за несколько часов, — не что иное, как чудо.

— Тебе удобно, Ваня? — Спрашивает Лоренцо из-за камеры. Это маленький худощавый мужчина с проницательным взглядом и постоянной хмуростью на лице.

Несмотря на свое холодное поведение, Лоренцо серьезно относится к своему ремеслу. Для него дело не только в коммерческой привлекательности. Это искусство. Он способен увидеть красоту во всех своих объектах, независимо от того, соответствуют они современным стандартам красоты или нет.

Я не знаю, каких услуг Джунипер стоило заполучить сюда Лоренцо в такой короткий срок, но, должно быть, это было что-то серьезное. Мне определенно следует повысить зарплату своему менеджеру, пока я больше не могу себе этого позволить.

— Я готова, — говорю я, опускаясь на землю.

— Ты позируешь для себя, да? — Спрашивает Лоренцо, глядя прямо на меня.

Я киваю.

— Никакой истории. Никакого продукта. Ты показываешь мне свою душу. — Он поднимает камеру. — И я покажу миру.

У меня перехватывает дыхание.

Я киваю.

Я и раньше снималась в обнаженном виде. Намного раньше, чем большинство. На самом деле, бикини, которые я носила в начале своей модельной карьеры, были такими крошечными, что с таким же успехом я могла бы вообще ничего не надевать.

Без стыда я открываюсь перед камерой.

Когда раздается первый щелчок, все замолкают.

Я вытягиваю ноги, наклоняюсь корпусом вперед и прикрываю соски рукой.

Еще один шанс.

Адреналин бурлит в моих венах.

Я чувствую себя одновременно незащищенной и совершенно свободной.

Мои глаза находят камеру, и я представляю, что разговариваю с самой собой помоложе.

Все будет хорошо, Ваня. Ты так далеко продвинулась.

Еще один шанс.

В студии прохладно, но становится тепло, когда я вхожу в ритм, двигая углами лица и тела, словно в плавном танце. С каждым движением моей брови, с каждым выдохом, с каждым поворотом бедер я чувствую, как остальной мир исчезает, пока не остаюсь только я и вспышки света.

Объектив приветствует мое возвращение улыбкой.

Друг.

Доверенное лицо.

Мое прошлое. Мое настоящее.

Я так много узнала о себе благодаря камере. Она показала мне, каково это — чувствовать себя привлекательной. Она показала мне, каково это — ненавидеть себя. Она показала мне мою неуверенность и мои печали.

Он показал мне сердца других людей. Холодные слова и ноги в фотошопе. Втянутые животы. Советы — так много советов о том, что я должна и не должна есть. Что я должна и не должна носить. Кем я должна быть, а кем нет.

Я медленно поднимаюсь на ноги, все еще прикрывая грудь по бокам.

Меня не пугает то, что камера скажет о моих покачивающихся бедрах, растяжках или слишком выпирающем животе. Я не боюсь своих двойных двойников и того, как низко они висят.

Потому что камера фиксирует правду.

"Правда сделает тебя свободной" был любимым стихом мамы из Библии.

Я победно улыбаюсь.

Это был долгий и трудный путь, но работа моделью заставила меня прийти к собственным выводам быстрее, чем если бы я боролась самостоятельно. Чем больше я училась принимать правду о том, кто я, как я выгляжу и в каком теле я нахожусь, тем больше я понимала, что проблема не в камере. Проблемы были не в фотографиях.

Проблема была во мне.

И это дало мне такой контроль над собственной головой. Над моим собственным счастьем.