Нагорные тропинки. Статьи о творчестве и биографии А.С. Пушкина

Третий персонаж, ощутивший своеволие метели, – Бурмин, ставший первоначально «случайным», а потом настоящим мужем Марьи Гавриловны. Отметим, что Бурмин торопится в свою часть, что смотритель и ямщики советовали ему переждать. И вначале «я их послушался, но непонятное беспокойство овладело мною; казалось, кто-то меня так и толкал». И он «поехал в самую бурю». Бурмин тоже, как и Маша, и Владимир, наказан метелью за «преступную» шутку, но также и награжден всесильной стихией за «смелость и пылкость характера», за свой нрав «тихий и скромный».

Все основные персонажи, трое молодых людей, пережили в повести драму, их юные незрелые самолюбивые чувства и намерения привели их к душевным мукам и страданиям, но их добрые, честные и смелые сердца оказались вознаграждены судьбою. Метель становится орудием судьбы и воспитателем сердец – плохое в человеке наказывает, а хорошее вознаграждает, орудием правосудия над людьми. С одной стороны, метель возникает как проекция личных переживаний героев, а с другой, становится неожиданным и, может быть, чудесным явлением высшей силы, орудием провидения. Для всех троих она заканчивается в Божьем храме, где светит «огонек» в мутной снежной мгле. Опять внешний образ того, как действующие лица этой повести после горьких отступлений и блужданий нашли и обрели свой светлый путь.

Интересно отметить, что в черновом варианте был еще один персонаж: «сын уездного предводителя, тот самый маленький улан, который некогда клялся в вечной дружбе бедному нашему Владимиру, но ныне хохотун (вариант – «но ныне возмужавший»), обросший усами и бакенбардами и смотрящий настоящим Геркулесом». И тот, надо добавить, кто участвовал в качестве свидетеля на венчании. Он жил рядом с Марьей Гавриловной (она с матерью после смерти отца переехала в другую деревню) и оказался соперником Бурмина в ухаживаниях за Марьей Гавриловной. Пушкин пишет: «Правда и то, что уланский Геркулес, казалось, имел над нею особенную власть – они были между собою короче и откровеннее…». Зная о случившемся, он, «сын уездного предводителя», каким-то образом влияет на Марью Гавриловну и, возможно, шантажирует ее. И у Пушкина он получает ироническое прозвище «Геркулес». Но эта сюжетная линия не нашла воплощения, может, потому, что негативный персонаж разрушает общую идею и идиллию происшедшего и вносит некоторые черты социальной критики. В окончательной редакции этот молодой улан сделался «сыном капитан-исправника».

И здесь для сравнения обратимся к «Капитанской дочке», к главе «Вожатый». Герой, Петр Гринев, подобно Бурмину, не слушается совета ямщика «воротиться», не замечает опасности и тоже попадает в буран. Из которого возникает «или волк, или человек», вожатый, выведший Гринева к жилью, будущий царь-самозванец, который отблагодарит барина, освободив его и вернув ему невесту. Метель предвосхищает будущие события, становится прообразом восстания, пугачевщины, внешних социальных потрясений, в которых проявляются смелые и благородные действия Петра Гринева, милосердие Пугачева. Дворянин Гринев и казак Пугачев среди «метели», разбойничьей жизни и кровавой борьбы господ и холопов отнеслись друг к другу по-человечески, благодарно, невзирая на свое положение и свое окружение.

«Метель» не просто воспитывает, она необходима для воспитания человека, и она неизбежно появляется на пути человека, в самом человеке. Она может оказаться стихийным бедствием, как чума в трагедии «Пир во время чумы», или наводнением в «Медном всаднике». Или деспотическим самовластным правлением, как при Борисе Годунове и Троекурове, или вражеским нашествием шведов в «Полтаве», поляков в «Годунове». Или оказаться предательством и преступлением, самозванством и самолюбием отдельных людей: Лжедмитрия, Германна, Швабрина. Человек же должен противостоять этому, а для этого проявить в разыгравшейся «метели» свое человеческое достоинство, обретя в жизни честь, славу, имя, счастье и уважение потомков.

Сон и явь Адрияна Прохорова и Ермолая Лопахина