Нагорные тропинки. Статьи о творчестве и биографии А.С. Пушкина

Отложенный выстрел помог одному из дуэлянтов найти свое человеческое достоинство, закончить жизнь с честью, а другому еще более растерять его, унизить свою честь перед лицом смерти. «Будешь меня помнить, – говорит пушкинский герой сопернику. – Предаю тебя твоей совести».

Образ «метели» в повести «Метель»

В название пушкинской повести вынесено слово «метель». Она, метель, удерживала Марью Гавриловну от бегства из родного дома, расстроила венчание двух «любовников», и она же свела, «повенчала» Машу с ее настоящим избранником. Что же это за сила, распорядившаяся судьбой героини, сила, которая сопротивляется, а также помогает Марье Гавриловне добиться своей цели?

Обратим внимание, какие страшные видения предстают перед беглянкой в предшествующую ночь: «То казалось ей, что в самую минуту, как она садилась в сани, чтоб ехать венчаться, отец ее останавливал ее, с мучительною быстротою тащил ее по снегу и бросал в темное, бездонное подземелие… и она летела стремглав с неизъяснимым замиранием сердца». Странно видеть, что отец, «добрый Гаврила Гаврилович», славившийся гостеприимством и радушием, удерживает дочь и противится ее замужеству. Родители, завидев их взаимную симпатию, «запретили дочери о нем и думать», то есть поступили слишком категорично. И дочь стала тайно встречаться с возлюбленным и вести с ним переписку. Интересно, как общаются дочь и родители, которые относятся к ней, сообщает Пушкин, с «нежной заботливостью»: «“Что твоя голова, Маша?” – спросил Гаврила Гаврилович (он первым спрашивает дочь о здоровье). “Лучше, папенька”, – отвечала Маша. “Ты, верно, Маша, вчерась угорела”, – сказала Прасковья Петровна. “Может быть, маменька”, – отвечала Маша». Заметим, что слово «вчерась» предполагает, что мать Маши из простого звания. Не замечают родители, что происходит с дочерью, что она уже «богатая невеста». Сновидение Маши подсказывает нам о подсознательном желании отца не расставаться с дочерью и не отпускать ее от себя. Обратим также внимание на мать Маши, Прасковью Петровну. Имя не совсем дворянское, а ближе к простонародному. В черновых записях сохранилась такая ее характеристика: «с женою, веселой и свежею бабою, большой охотницей до бостона». Посчитав, видимо, такое определение слишком оригинальным, Пушкин от него отказался. Автор называет родителей Маши стариками, а Маше в это время исполнилось семнадцать лет. Она поздний единственный ребенок. Пушкин постоянно называет: родители, мать, отец, дочь, «папенька», «маменька». Но одна неожиданная деталь: отец умер, оставив Машу «наследницей всего имения». Супруга, следовательно, ничего не получила. И Маша «разделяла искренно горесть бедной Прасковьи Петровны, клялась с нею не расставаться». Решение отца завещать все имение дочери и успокаивающие слова Маши к матери наводят на мысль, что Прасковья Петровна, возможно, не родная мать Марьи Гавриловны. Гаврила Гаврилович, можно предположить, оставшись без жены и матери Маши, женится на женщине одних с ним примерно лет и простого звания, старательной и заботливой, ради дочери. И имя Параскева, означающее «уготованная» или «пятница», может это предполагать – «уготованная» для дочери. «Но Марья Гавриловна сама в беспрестанном бреду высказывала свою тайну. Однако ж ее слова были столь несообразны ни с чем, что мать, не отходившая от ее постели, могла понять из них только то, что дочь ее была смертельна влюблена во Владимира Николаевича и что, вероятно, любовь была причиною ее болезни». Прасковья Петровна делала все для Маши, но понять подлинные причины ее болезни она не может. «Она советовалась со своим мужем, с некоторыми соседями, и наконец единодушно все решили…». Мать первая, после обсуждения с другими, решает отдать Машу за нежеланного им соседа.

Рассмотрим теперь другое сновидение Марьи Гавриловны: «то видела она Владимира, лежащего на траве, бледного, окровавленного. Он, умирая, молил ее пронзительным голосом поспешить с ним обвенчаться…». Пушкин сообщает, что «Маша была воспитана на французских романах и, следственно, была влюблена. Предмет, избранный ею, был бедный армейский прапорщик». Именно молодому человеку первому пришла мысль обойтись без воли «жестоких родителей», и он «в каждом письме умолял ее предаться ему, венчаться тайно…». И «Марья Гавриловна долго колебалась». В одном видении: отец «с мучительною быстротою тащил ее по снегу и бросал в темное, бездонное подземелие…», в другом: Владимир «умирая, молил ее пронзительным голосом поспешить с ним обвенчаться…». С одной стороны – воля отца, с другой – воля армейского прапорщика. И какова же подлинная причина бегства Марьи Гавриловны из родного дома? Не столько чувства к молодому человеку, сколько желание уйти из-под власти родителей, не очень понимающих свою повзрослевшую дочь, навстречу самостоятельной жизни. И какая-то вина за этот поступок дочери лежит на родителях.