Награда для Регьярда

‒ И в этом тоже есть доля моей вины. Я слишком сильно её опекал и старался дать ей все самое лучшее, вместо того, чтобы учить довольствоваться меньшим. В итоге нашелся тот, кто убедил её, что даст больше и лучше, а у моей сестры помутился разум.

Он вдруг отстранился и поднял меня на руки. Казалось, я утонула в его бесконечных объятиях. От неожиданности я даже вскрикнула.

‒ У нас осталось мало времени, Вили. Очень мало.

‒ Но мы все преодолеем! Раз сейчас нас двое ‒ значит так надо.

Я обняла его за шею и прильнула к его щеке. Так хорошо было ощущать его рядом с собой.

‒ Ты моя, Вили, ‒ Регьярд сказал это так спокойно, но очень твердо, ‒ обещай больше не убегать.

И посмотрел мне прямо в глаза, да так, что у меня голова закружилась. Того и гляди в обморок рухну. У него не глаза, а омуты ‒ так затянули, что я опомнилась только на лежаке, где спала одна до этого времени, под заунывные песни Тенхай.

‒ Не бойся, ‒ произнес он, все еще пристально глядя на меня. ‒ В том, чтобы быть вместе, нет ничего дурного. Духи спасли тебя и привели ко мне ‒ это и есть благословение. Будь моей сегодня, Вилия. Будь моей навсегда!

Возражать не было никаких сил, да и хотелось ли мне? Я тихонько встала и сняла с себя плащ, ослабила шнуровку платья и сбросила наконец с плечей нижнюю рубашку. Я подавила желание прикрыть наготу руками. Если и быть честной, то до конца.

‒ Посмотри на меня, Регьярд, ‒ слезы предательски покатились по щекам, ‒ я не так уж и хороша.

До сих пор не знаю, как срослись мои переломы, которые в непогоду и в часы усталости, все равно, дают о себе знать. Но шрамы, оставшиеся на теле, ничем не скрыть. А они есть ‒ рубцы, бледные линии порезов и разрывов письменами боли исписали всё моё тело. Волосы, в которых поселилась белизна, пусть и стали длиннее, напоминали осеннее поле, припорошенное первым снегом. О! Я отнюдь не прекрасна, Регьярд! Нужна ли тебе такая калека?

Пусть это будет очень больно, но произойдет сейчас ‒ хоть именно его отвращение и брезгливость убьют меня по-настоящему. Чувствовать такое отношение от Илвара было не так больно, потому что пренебрежение было частью моей жизни ‒ той жизни, в которой Серая мышь очень сильно укоренилась и жила годами, смирившись со своим положением, не питая иллюзий в отношении собственной привлекательности. Я привыкла к тому, что на меня смотрели, как на никчёмную вещь, пусть не все, но многие. Регьярд единственный, смотревший с восхищением. И да, я боялась! Боялась его неприятия, а ещё больше милосердной жалости. Но так будет честнее. От того и закрыла глаза, чтобы не видеть, как он разочарованно отвернётся.

‒ Глупая девочка! ‒ теплые руки коснулись моих запястий, привлекли меня ближе к ложу. ‒ Неужели думала, что рубцы на твоем теле меня сильно напугают. Если уж так хочешь, можем посоревноваться ‒ твои шрамы против моих. Но что-то мне подсказывает, что ты всё-таки проиграешь.

Он нежно коснулся губами шрама на моём животе, потом поднялся выше. В полумраке невозможно было различить и предугадать, откуда придёт и куда ляжет очередная ласка. Я впилась пальцами в его длинные волосы, пытаясь удержаться на грани сознания, а Регьярд выбивал во мне искры, выжигал свое имя на моем теле.

И я снова рухнула в омут. Только на этот раз страшно мне не было.

Разве… что немного больно. Но разве может капля боли затмить самое бездонное счастье?

Регьярд

Ночью, когда Вилия безмятежно спала в моих объятиях, я тихо встал. Шел конец лета, а в это время ночи в горах становятся довольно прохладными, поэтому путь мой лежал в направлении очага. Надо было развести огонь. Мне вполне привычны холодные ночи, но свою женщину стоило бы беречь. Вилия проделала ко мне такой трудный путь.

А еще я смел надеяться на то, что духи все же простили меня.

Так я размышлял, пока не почувствовал чье-то присутствие у хижины, где мы находились с Вилией. Так оно и было ‒ у самых дверей стоял огромный ирбис, его светлая шерсть отливала серебром в отблесках полной луны, а глаза горели синим пламенем.

‒ Приветствую тебя, Прародительница Тенхай! ‒ склонился перед одним из Великих Хранителей Гримхайла. ‒ Ты пришла простить или покарать меня?

‒ Пришла посмотреть на тебя, сын Великих гор Регьярд, ‒ ирбис только шагнул в тень и сразу обернулся старой женщиной с серебристыми косами и смуглой выдубленной кожей. ‒ Узнать, смог ли ты разгадать мое послание?

‒ Вилия ‒ в награду за то, чтобы изгнать с земель Гримхайла чужаков.

‒ И это тоже, ‒ усмехнулась праматерь, ‒ ещё ты больше никогда не должен забывать своих клятв, владетель. И женщина, данная тебе в награду, будет твоим талисманом и напоминанием о моих словах.

‒ Благодарю тебя, Тенхай! ‒ я склонился к самой земле. ‒ За твое милостивое великодушие к тому, кто осмелился пойти против воли Великих Храниетей.

‒ Не меня благодари… ее, ‒ Прародительница кивнула в сторону хижины, ‒ это ее страдание призвало меня, ведь и она мое дитя, как и ты, и те несчастные в селении, которых ты обрек на страдания.

‒ Мне нет прощения! Я готов понести наказание… но молю, не забирай у меня Вилию.