Награда

После работы, теплым весенним днем, она отправилась в офис Красного Креста. В черных брюках и белой шелковой блузке она выглядела совершенно неотразимо и разительно отличалась от той, что всего полгода назад приехала в Париж. Но в тот момент, когда оказалась напротив сотрудницы Красного Креста, Гаэль мгновенно превратилась из топовой модели Диора в лучшую подругу Ребекки, которой всегда и была.

Гаэль уже не раз беседовала с этой женщиной, ожидая новостей, и сейчас смотрела на нее с тревогой.

— Нам все еще крайне трудно получить информацию из Германии. Немцы вели скрупулезные записи, но многое уничтожили в последний момент. Мы беседуем с каждым, кто прошел концлагерь, пытаясь узнать о тех, кого ищем: возможно, они оказались в том же лагере. Бывшие узники возвращаются домой, но среди них много слишком слабых или больных, чтобы добраться самостоятельно. Кто-то оказывался в больнице, и тогда их было еще труднее обнаружить. Месяц назад мы получили из Германии отчет о Фельдманах, подтвержденный двумя выжившими в том же лагере свидетелями. Думаю, теперь нам известна вся история, и я хочу предупредить, что новости нехорошие.

Гаэль три года боялась чего-то подобного, с той самой минуты, как их депортировали из лагеря для интернированных и она в последний раз видела Ребекку.

— Куда их выслали? — спросила она едва слышно.

— Сначала в лагерь в Арандоне на северо-востоке, а оттуда вся семья попала в Освенцим, — мрачно пояснила женщина.

Этого названия Гаэль и боялась, наслушавшись историй от тех, кому удалось выйти из лагерей живыми, увидев фотографии и фильмы в выпусках новостей. Ролик о солдатах, освобождавших один из лагерей, она так и не смогла досмотреть, встала и вышла из зала. Освобожденные узники выглядели ходячими трупами: стояли и плакали, не в силах поверить, что больше им ничто не грозит.

— В отчете упомянуты имена всех Фельдманов. Они прибыли в один день, поездом.

Похоже, у нее была вся информация: это и лагерные записи, и некоторые доклады сотрудников Красного Креста, и отчеты организаций помощи беженцам, с которыми они работали.

— Мсье Фельдман и оба мальчика выполняли очень тяжелую работу в мужском лагере. Мадам Фельдман и обе девочки попали в женский. Лотта умерла через месяц после прибытия в лагерь, причина нам неизвестна.

Глаза Гаэль наполнились слезами, но она должна выслушать все до конца. Она так долго ждала, и теперь ей необходимо узнать, как они умерли, невзирая на то, какими бы тяжелыми ни были известия.

— Мадам Фельдман и Ребекка погибли в октябре сорок второго, — промолвила сотрудница Красного Креста. — Тогда многих женщин отправили в газовую камеру, чтобы освободить места для новоприбывших. Мсье Фельдман и мальчики были убиты в январе сорок третьего.

Девушка была готова услышать страшную правду, и все-таки слова эти ударили ее с такой силой, словно на нее обрушилось здание. Теперь она точно знала: Ребекка никогда не вернется. Все это время она молилась, чтобы свершилось чудо и подруга выжила в лагере, чтобы они вновь встретились, но вся семья погибла в Освенциме. В это мгновение она возненавидела немцев за содеянное всеми частичками своего существа. И даже спасенные шедевры не могли загладить их вину. Люди, которых она любила, мертвы.

— Простите, что не сообщила вам хорошие новости. В лагерях так мало кто выжил. Они пытались уничтожить целую нацию.

Гаэль словно в полусне вышла на улицу и направилась домой, думая о Ребекке, их последней встрече и тех годах, которые они провели вместе, а также о том ужасном чувстве, что охватило ее, когда увидела пустой лагерь. С тех пор она боялась за Фельдманов, но по-прежнему надеялась, а теперь и надежды не осталось: все было кончено много лет назад. Ребекка умерла накануне своего восемнадцатого дня рождения.

Гаэль шагала будто слепая, пока едва не попала под такси, разразившееся яростными гудками. Добравшись наконец до квартиры, она сразу же ушла к себе и, закрыв дверь, вынула из ящика письменного стола маленькую коробочку, где лежал лоскуток голубой атласной ленты, который она сняла когда-то с колючей проволоки. Ленту она хранила как память о Ребекке.

Гаэль вспомнила, как выглядела подруга с этой лентой в волосах. В ушах все еще звучал ее смех, щека горела от поцелуя через решетку ограды. А Лотта, бедная маленькая Лотта, и ее родители… и мальчики… их уже нет, убиты.

Если бы Фельдманов отправили в другой лагерь, возможно, они остались бы живы, а если бы их вообще не послали в лагерь и французы из трусости не предали своих соотечественников…

Гаэль знала, что многие тысячи людей получали такие же ужасные вести от Красного Креста и других организаций, которые занимались поисками друзей и родных. Гаэль никогда еще не чувствовала себя так скверно, как в этот момент.

Послышался тихий стук, дверь приоткрылась, и показалась голова Айви. Гаэль по-прежнему сидела за письменным столом и держала в руках кусочек ленты. Лицо ее осунулось и словно постарело.

— Гаэль! С тобой все в порядке?