Найденка (СИ)

Мил отрицательно мотнул растрепанной, так и не заплетенной с утра волосней и спрятался, испуганный, за Бэла. К рыжику же подошел, вразвалочку, кто-то из альф, высокий, статный мужчина с лицом, обезображенным грубым, желтоватым шрамом от виска до подбородка, припал рядом на колени и зашептал что-то на ухо, другим не слышное. Дарун в ответ музыкально хихикнул и обвил его за шею левой рукой, притягивая еще ближе. Будто помечая.

— Устал я, любый,  — вздохнул негромко, но отчетливо. — Пузо вниз тянет…

Альфач потрепал льнущего даруна по щеке.

— Валися, — попросил он, с предельной бережностью разнимая объятие и укладывая брюхатого на одеяло. — Дытку нашу побэрегай, жарко. Вот тэ куртяка, под головэнку-то подложь…

Очевидно, он и был старшим мужем Катуны и «дуба». Не «дубовых» габаритов, помельче и поизящней, но тоже очень красивый воин. Заботливый, сильный. Натуральная омежья мечта.

Устроенный полежать на бочок дарун лучезарно улыбался любимому, трепеща ресницами. Альфач поправил ему выбившийся из косы, лезущий в глаза локон, быстро наклонился и чмокнул в кончик носа.

— Подремляй, — сказал и вскочил. — Поспеет каша — сбужу обратно.

Следующим движением мужчина повернулся навстречу к напряженно впивающемуся зрачками в потенциального врага Бэлу.

— Шугастыки, — фыркнул с плохо скрытой угрозой. — Бэз алфэй, а смэлы больна. Шааа, воша! Ныкшни!

А Бэл не отступил, смотрел в упор, набычившийся и мрачный, хоть в груди у него и сжалось болезненно, и к горлу подкатила липкая волна страха. Некуда парню было отступать, когда к спине прижимался вздрагивающий Мил, а бедро плотно обхватывали горячие, маленькие ручонки братишки Вишки.

Недобрый поединок воль гордого мужчины и гордого юнца длился несколько заполошенных ударов сердца, связывая два мятежных, упрямых духа натянутой до звона нитью в общее и огромное, и лопнула — альфач вдруг смущенно-зябко передернул плечами и прикрылся веками.

— Зубр, — воин скрипнул зубами. — Во как… Не признал, прощевай, ковэц…

Ослепительная, выжигающая молния в глубине его темных, практически черных глаз полыхнула и угасла, не ударив. Бэл едва слышно всхлипнул, медленно оттаивая заморозившимся нутром: понял — миновало и принят вожаком. В отряд? В стадо? В стаю? Под крыло и в круг защиты? Покажет время. Главное, судьбоносное уже случилось. Победил.

====== Часть 26 ======

— Вэдя я, — буркнул альфач словно извиняясь, почесал ногтем указательного пальца шрам на щеке и с напором сунул Бэлу широкую, твердую как доска ладонь: — На` лопату, паря.

Не совсем разморозившийся после битвы взглядов Бэл бездумно протянул руку, крякнул — хватка у мужчины оказалась железная — но вовремя опомнился и славы кузнечной не посрамил. Не зря в кузне молотами орудовал тяжеленными, ох не зря!

Не ожидавший услышать жалобного хруста собственных суставов Вэдя вынес костоломное рукопожатие без стона, хоть и вздернул удивленно бровь темной, мохнатой гусеницей.

— Ууу, — сказал только. — Крэпок ты, ковэц…

Бэл в ответ криво, чуть виновато улыбнулся. Парнишке вовсе не жаждалось сейчас мериться с вождем силой. Он бы лучше позавтракал. Например, той кашей, которая очень вкусно пахла и завидуще аппетитно побулькивала из котелков чужаков, обещая отменную трапезу. С копчеными свиными шкварками, с ароматными травками… Ням-ням-ням…

Вэдя приметил — юный кузнец сглотнул набежавшую голодную слюну — и понимающе присвистнул.

— О, да, — вздохнул, жадно трепеща в сторону костра ноздрями. — Жрака — наша жЫтя! Пойдэм пузы набыват, ковэц, поспэла Ужэ подЫ! Пробу сымэм пэрвые… — альфач хищно, предвкушающе и одновременно по-детски светло, мечтательно оскалился.

Бэл полюбовался занятным, ранее никогда не виданным выражением его безусловно красивого, мужественного лица, похлопал ресницами наподобие предтечного омежки на выданье, покивал согласно, оба на редкость дружно развернулись и бодрой трусцой устремились сымать пробу с каши. То бишь — жрать. Или, если выразиться культурным языком — завтракать.

Обычное дело для тех, кто буквально треть лучины назад почти передрался, альфячье. Каши много наварено, чего из-за нее бодаться-то? Всем хватит сытыми отвалиться в тенек дрыхнуть…

Едва парень и мужчина приблизились к костру, дорогу им заступил «дуб».

— Куды прэм, гразнолапыы? — осведомился бета грозным, раскатистым басом, подмышкой здоровенный бурдюк с водой, через широченное плечище перекинуто льняное, небеленное полотенце. — Фу на вас. Нэбос до вэтру былы, сукы из портяков трогалы? В кустах сыдэлы орлакамы, лыстыкамы дыркы вытэралы? Лопаты мыть! Бэгооом!

Впечатленный представлением богатыря Бэл шарахнулся, Вэдя же развеселился.

— Гыыы, — загоготал горлом. — Шаз, любый, нэ дэры глотку! Помоэм!

И правда стал мыть руки. О шуры. С малой толикой мыла, шлепнутого на ладонь подскочившим откуда-то сбоку, лучезарно лыбящимся молодым бетой — «дуб» заботливо поливал из бурдюка тонкой струйкой. Вымыл и обсушил кисти полотенцем.

— И ты, — велел ошалело моргающему Бэлу. — Бычара, мыла ковцу!